Уравнение в правах старообрядцев со всеми подданными российской империи победоносцев

Видео:Победоносцев. "Душитель" или провидец? | Курс Владимира Мединского | XIX векСкачать

Заполните схему. Закон 1883 г. предоставлял запрещал старообрядцам Предположите, чем объяснялись перечисленные запреты.

Видео:Реми Майснер о консервативной клерикальной мысли Российской ИмперииСкачать

Ваш ответ

Видео:Новая История. Российская империя в начале ХХ века.Скачать

решение вопроса

Видео:Александр II: отдал Аляску и Курилы, замирил Кавказ, покорил Ср. Азию и едва не взял КонстантинопольСкачать

Похожие вопросы

• Все категории
• экономические 43,405
• гуманитарные 33,632
• юридические 17,905
• школьный раздел 607,990
• разное 16,855

Популярное на сайте:

Как быстро выучить стихотворение наизусть? Запоминание стихов является стандартным заданием во многих школах.

Как научится читать по диагонали? Скорость чтения зависит от скорости восприятия каждого отдельного слова в тексте.

Как быстро и эффективно исправить почерк? Люди часто предполагают, что каллиграфия и почерк являются синонимами, но это не так.

Как научится говорить грамотно и правильно? Общение на хорошем, уверенном и естественном русском языке является достижимой целью.

Видео:ВСЕ ПРАВИТЕЛИ РОССИИ за 10 минут / История РоссииСкачать

Реформирование вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX в. 1

Сафонов Александр Александрович — кандидат исторических наук, доцент Тамбовского филиала Московского университета МВД России.

Российская империя являлась классическим конфессиональным государством. Все существовавшие вероисповедания законодательство выстраивало в своеобразную иерархическую пирамиду, место в которой определяло их права и взаимные отношения. Вершину ее венчало православие. Оно пользовалось особым покровительством российских законов, располагало практически полной монополией на миссионерскую деятельность. Между тем РПЦ была лишена религиозной свободы.

Ступенью ниже располагались «инославные» или «иностранные» христианские исповедания, к которым принадлежали католицизм и разновидности протестантизма. Государственная опека по отношению к ним ограничивалась преимущественно запретом перехода инославных в нехристианские конфессии и преследованием возникавших на их почве «изуверных» сект.

Еще ниже в конфессиональной «табели о рангах» располагались «терпимые иноверческие исповедания» — иудаизм, ислам, буддизм. Как емко обобщил знаток вопроса К.П. Победоносцев, отношение государства к неправославным исповеданиям «практически выражается. в неодинаковой форме. и от непризнания и осуждения доходит до преследования» . Нетерпимыми считались отдельные религиозные секты, принадлежность к которым влекла за собой уголовное наказание.

Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1896. С. 14.

По мере развития правового сознания и политической культуры российского общества устои конфессионального государства, основывавшегося на системе веротерпимости, все менее устраивали его. Неравнозначный правовой статус различных вероисповеданий рассматривался как ослаблявший существующий политический режим и целостность Российского государства, не способствовавший бесконфликтному разрешению национального вопроса в многоконфессиональной по своему этническому составу империи. Усиливалась аргументация в пользу того, что на смену законодательным мерам по консервации веротерпимости должны прийти меры по введению свободы вероисповеданий и свободы совести.

Проблема реформирования церковно-государственных отношений привлекала на рубеже XIX — XX вв. внимание и правящих кругов. Так, председатель Комитета министров Н.Х. Бунге еще в 1890-х гг. ставил на первый план «вопрос о введении широкой веротерпимости» . Дядя царя московский генерал-губернатор Сергей Александрович выказал сочувствие церковным реформам весной 1903 г. в ходе разговора с митрополитом Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским). В мае 1903 г. к Антонию с просьбой о консультации по поводу перестройки церковного управления на канонических основах православия обратился министр внутренних дел В.К. Плеве . Сменивший Плеве на посту министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский на аудиенции у императора 25 августа 1904 г. по случаю утверждения его в должности говорил о веротерпимости и свободе совести как о важных составляющих своей программы реформ и получил поддержку Николая II, сказавшего, что «это всегда были его воззрения» .

Кризис самодержавия в России. 1895 — 1917. Л., 1984. С. 27.
Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002. С. 139.
Дневник кн. Е.А. Святополк-Мирской за 1904 — 1905 гг. // Исторические записки. М., 1965. Т. 77. С. 242.

По мнению современного исследователя С.А. Кучинского, Николай II являлся сторонником терпимости в делах веры. Кучинский отмечает, что император практически каждый год на Светлой пасхальной седмице христовался со старообрядцами, общался с представителями инославных и иноверных религиозных организаций, посещал протестантские храмы в Петербурге .

Кучинский С.А. Империя и религия: история незавершенных реформ // Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиозно-философских собраний 1901 — 1903 гг.: Мат-лы Всеросс. конф. СПб., 2006. С. 10.

Историк церкви С.Л. Фирсов полагает, что к жестам императора в направлении веротерпимости следует относиться с известной осторожностью. Приводя диаметрально противоположные суждения близких к императору людей на этот счет (информированный издатель и редактор «Нового времени» А.С. Суворин со слов министра внутренних дел И.Л. Горемыкина утверждал, что император желал веротерпимости; хозяйка светского салона А.В. Богданович, ссылаясь на крупного чиновника МВД, заявляла обратное) , Фирсов считает, что Николай, воспитанный обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым, считал необходимым и дальше сохранять прежнюю форму церковно-государственного союза. В ходе его реформирования неизбежно должен был встать вопрос о положении РПЦ, ставшей за два века синодального строя важной частью системы государственного управления. Изменение принципов управления РПЦ неминуемо могло повлечь за собой «цепную реакцию» реформирования других звеньев политической системы государства. Все это представляло опасность для самодержавия .

Фирсов С.Л. Православная церковь и Российское государство в конце XIX — начале XX вв. (проблема взаимоотношений духовной и светской власти). Дис. . канд. ист. наук. СПб., 1994. С. 216.
Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002. С. 99, 131.

Объективности ради отметим, что постановка вопроса о свободе вероисповеданий была для власти делом непростым. На повестке дня закономерно возникала проблема лишения РПЦ привилегии пропаганды своей веры, чего господствующая Церковь не желала, считая, что восстановление канонического строя возможно в России лишь при сохранении ее господствующего положения в государстве. Таким образом, одна проблема рождала другую, и позиция обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, свято убежденного в том, что проверенную веками модель церковно-государственных отношений трогать нельзя, объяснима.

Тем не менее Николай II осознавал необходимость пересмотра религиозного быта своих неправославных подданных. В Манифесте 26 февраля 1903 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» содержалось обещание «укрепить неуклонное соблюдение властями. заветов веротерпимости, начертанных в основных законах Империи Российской» . Речь в царском Манифесте шла не о выработке новых принципов религиозной политики, а о более точном и последовательном применении старых. Акт был нацелен против нарушений принципов веротерпимости в правоприменительной практике.

ПСЗ-III. Т. XXIII. N 114.

Идеи Манифеста 1903 г. были развиты в Указе Сенату «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», подписанном 12 декабря 1904 г. В п. 6 Указа император повелевал «подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и. принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения» .

ПСЗ-III. Т. XXIV. N 1197.

Характеризуя обсуждение проекта данного Указа в Царскосельском совещании, присутствовавший на нем С.Ю. Витте отмечал, что сановники говорили о необходимости «большей свободы вероисповеданий» . Новелла Указа 12 декабря 1904 г. состояла в высказанном властью намерении изменить правовой статус раскольников, о которых Манифест 26 февраля 1903 г. даже не упоминал. В условиях переживаемого страной внутриполитического кризиса власти решились поддержать старообрядцев: им импонировали их монархические симпатии, консерватизм и дисциплинированность. К примеру, С.Ю. Витте отзывался о старообрядцах как о «наиболее преданной русским началам и православию в правильном смысле слова части русского народа» . Власть давно присматривалась к старообрядцам, читала их верноподданные петиции и трактовала проблему раскола с политической точки зрения, рассматривая старообрядцев как фактор стабильности.

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 661.
Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 123.

Реализация Указа 12 декабря 1904 г. была возложена на Комитет министров, действовавший в полном составе: председателя Государственного совета, представителей всех департаментов Государственного совета, всех министров и главноуправляющих. По повелению императора к участию в работе Комитета были привлечены также митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), сенатор Н.С. Таганцев, а также члены Государственного совета А.А. Сабуров и А.Н. Куломзин.

По утверждению председателя Комитета министров С.Ю. Витте, принцип веротерпимости вызвал сочувственное отношение практически у всех его членов, но в наибольшей степени у Министра юстиции Н.В. Муравьева, управляющего Министерством финансов В.Н. Коковцова, Министра земледелия А.С. Ермолова и члена Государственного совета, вскоре возглавившего Министерство внутренних дел А.Г. Булыгина . Настроение высших сановников в момент принятия Указа характеризует данная в воспоминаниях С.Ю. Витте зарисовка трогательной атмосферы, когда престарелый граф Сольский в конце заседания обратился к императору с прочувствованными словами благодарности по поводу его почина, а Министр путей сообщения М.И. Хилков и Министр земледелия А.С. Ермолов расплакались .

Биржевые ведомости. 1908. 26 июля.
Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 660 — 661.

Позиции самого С.Ю. Витте в отношении веротерпимости трудно дать однозначную оценку. Позднее он вспоминал, что «употреблял все усилия, дабы реформы, намеченные в Указе, были проведены возможно полнее и спешно. По каждому вопросу давал инициативу. Но по обыкновению сначала встретил апатию, затем интриги, а в заключение недоверие государя ко всем реформам, намеченным указом. В результате практически было кое-что сделано по вопросу о веротерпимости. о старообрядцах и сектантах» . Как отмечает Р.Ш. Ганелин, Витте по своему обыкновению пытался использовать громко звучавшее дело государственных преобразований для усиления своего влияния . По выражению А.А. Дорской, как тонкий политик он понимал значение вопроса о свободе совести, однако изменять систему господствующего положения РПЦ не собирался .

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 116.
Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 42.
Дорская А.А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001. С. 43.

Обсуждением вопросов веротерпимости Комитет министров занимался на протяжении января — марта 1905 г. Им было посвящено шесть заседаний: 25 января, 1, 8, 15 и 22 февраля и 1 марта. С.Ю. Витте вспоминал: «Сперва Комитет министров определил некоторые общие положения о веротерпимости, затем главным образом остановился на устранении стеснений, лежащих на старообрядчестве и на неизуверных сектах. » . Указанные проблемы явились темой первых четырех заседаний, на двух последних речь шла о положении представителей инославных и иноверных вероисповеданий . Параллельно с работой Комитета министров в марте 1905 г. происходило обсуждение проектов возможных церковных реформ членами Св. Синода, что не вызвало одобрения со стороны обер-прокурора К.П. Победоносцева .

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 121.
О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 15.
Бычков С.С. Русская Церковь и императорская власть: (Очерки по истории Православной Российской Церкви 1900 — 1917 гг.). М., 1998. С. 82 — 91; Ореханов Г. Витте contra Победоносцев: дискуссия о церковной реформе весной и летом 1905 года // Журнал Московской патриархии. 2001. N 11. С. 48 — 70.

Работа Комитета министров в области расширения веротерпимости совпала с началом первой русской революции, что не могло не сказаться на содержании вырабатывавшихся этим правительственным органом норм. Революция наметила перспективу более радикальных изменений в религиозной жизни народов России, чем были первоначально запланированы. Она подвигла к пересмотру коренного принципа вероисповедной политики Российского государства, переходу от заявления необходимости сохранять устои политики веротерпимости (Манифест от 26 февраля 1903 г. и Указ от 12 декабря 1904 г.) к провозглашению свободы вероисповеданий.

Работа Комитета министров протекала в условиях широкой гласности. Ход обсуждения вопросов о веротерпимости, его итоги и мотивировки выработанных решений были изложены в журналах Комитета министров, публиковавшихся для всеобщего сведения и утверждавшихся императором.

В числе причин, побудивших государство обратиться к реформированию вероисповедного законодательства, указывалась его «неполнота и отсталость от современной жизни». Отмечалось, что конфессии жили в Российской империи по законам одно-, двухвековой давности, «относящимся большей частью к XVIII и началу XIX столетия». Несовершенство законодательства порождало произвол администрации, устанавливавшей правила, которые «противоречили началам веротерпимости». За выявлением недостатков последовало решение Комитета министров об утере силы административных распоряжений, ограничивавших свободу вероисповедания .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 17.

Министерство внутренних дел циркуляром от 19 февраля 1905 г. предписывало губернаторам «без замедления принять действительные меры. чтобы в пределах губернии никакими административными учреждениями и лицами впредь не устанавливалось. стеснений в области религии, в законе не установленных». Была облегчена участь значительного числа религиозных диссидентов, которые переносили то или иное наказание за совершение религиозного преступления на момент принятия новых законов о веротерпимости и свободе совести. Так, уже в феврале — марте 1905 г. Министерство внутренних дел приняло решение о прекращении полицейского преследования в отношении 562 лиц, наказанных по религиозным основаниям.

Право. 13 марта 1905 г. N 10. Стлб. 753.

Пересматривая законодательство о вере, Комитет министров руководствовался принципом сохранения первенствующего и господствующего положения РПЦ в политической системе Российского государства. Между тем значимый вопрос о допустимости отпадения от православия лиц, числящихся в нем лишь формально, был решен положительно. Выступивший перед собравшимися митрополит Антоний сказал, что со стороны РПЦ не видит препятствий к отмене закона, запрещавшего отпадение от православия. Церковь, «всегда болезнующая об отпадающих от нее, не может в то же время желать насильственного их в ней удержания», — говорил столичный архиерей, — поскольку «всякое насилие чуждо самой природе Церкви Христовой» .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 20 — 21.

Точка зрения церковного иерарха получила поддержку у светских чиновников, отмечавших, что если со стороны РПЦ нет препятствий к признанию лица, отпавшего от православия, принадлежащим к той религии, которую он действительно исповедует, то тем более их не может быть и со стороны государства. Были выявлены четыре категории отпавших, требовавшие к себе особого внимания: 1) отпавшие в протестантство латыши Прибалтийского края (по официальной статистике их числилось 30 тыс. человек); 2) униаты Западного края, «упорствующие» в католицизме (их насчитывалось 100 тыс.); 3) крещеные татары приволжских губерний, исповедующие мусульманство; 4) раскольники и сектанты, числившиеся официально православными (эта группа признавалась наиболее многочисленной). Признав лишение указанных категорий населения нормальной религиозной жизни, их гражданское и имущественное бесправие несправедливым, Комитет министров постановил предоставить им свободу исповедовать религию, к которой они фактически принадлежали .

Там же. С. 19 — 23.

Переходы в инославие предлагалось разрешить законодательным порядком. Переходы в иноверие государством не признавались, однако были облегчены: «отпавшие» не должны были подвергаться репрессивным мерам, хотя для них сохранялись прежние ограничения в правах гражданского состояния. Исключение делалось только для тех иноверцев, которые отпали от православия в свою прежнюю веру, т.е. православными фактически никогда не были. Переход из православия признавался возможным только для совершеннолетних, по достижении 14-летия (возраста религиозного самоопределения). Для несовершеннолетних, родители которых переходили в инославие, предусматривалось: 1) при переходе одного из родителей дети оставались в православной вере, исповедуемой другим родителем; 2) при переходе обоих родителей дети до 14 лет должны были следовать вере родителей, а достигшие 14-летия — оставаться в прежней православной вере .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 22 — 24.

В вопросе вероисповедания детей от смешанных браков православных с иноверцами планировалось сохранить преимущество РПЦ, однако, окончательного решения не было достигнуто. Важную роль здесь сыграл представитель РПЦ митрополит Антоний. Он утверждал, что существующее законодательство, согласно которому дети от смешанных браков воспитываются в православии, воспринимается населением как должное. Позиция Антония получила поддержку у товарища обер-прокурора Синода В.К. Саблера, убеждавшего собравшихся, что долголетнее применение законодательства о смешанных браках «способствовало умножению чад православной церкви» .

Там же. С. 24 — 25.

Существенное внимание Комитет министров уделил правовому положению раскола, не признаваемого российским законодательством самостоятельным вероучением. Члены Комитета констатировали, что проявлявшаяся в течение двух веков нетерпимость к раскольникам со стороны светских и духовных властей способствовала их враждебному отношению к Православной церкви и государственной власти. Было отмечено потепление отношений раскольников со светскими властями и православным духовенством, ослабление религиозного фанатизма в их среде в результате принятия Закона 3 мая 1883 г. Признавая необходимость следовать намеченному Законом 1883 г. курсу, министры высказались за «дальнейшее развитие законодательства о расколе в духе благожелательной терпимости». Существовала надежда на ослабление раскола «по мере развития народного просвещения и усиления нравственного воздействия на него православного духовенства» .

Там же. С. 27 — 31.

Недостатками действующего законодательства о расколе было признано одинаковое отношение к старообрядчеству и сектантству — двум принципиально различным явлениям религиозной жизни русского народа как по своему историческому происхождению, так и по основам религиозного быта и вероучения. Упущением признавалось также отсутствие серьезного внимания законодателей к сектантству как важному явлению церковно-государственной жизни. «С признанием в законе нашем начала свободы совести (эта свобода еще не была признана в законе, однако разговоры о ее законодательном закреплении, судя по оговорке в журнале Комитета министров, в правящих сферах велись. — А.С.), — утверждали министры, — сектантству должны быть обеспечены условия существования не менее твердые, чем те, которые предоставляются старообрядчеству». Планировалось признать за русским сектантством право на законное существование с распространением на него тех принципов веротерпимости, которые были установлены для старообрядчества .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 34 — 36.

Решения Комитета министров по отношению к расколо-сектантству заключались в следующем. В составе раскола выделялись три основные группы: 1) последователи толков и согласий, которые приемлют основные догматы РПЦ, но не признают принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам (им присваивалось наименование «старообрядцы»); 2) последователи рационалистических и мистических сект (именовались сектантами); 3) последователи изуверных учений (принадлежность к ним оставалась наказуемой в уголовном порядке). Первые две категории уравнивались в правах. На сектантов, исключая изуверных, свобода вероисповедания распространялась в объеме, установленном для старообрядцев .

За сектантами и старообрядцами закреплялось право совершать общественные богомоления. Им разрешалось строить культовые здания (храмы, молитвенные дома) на тех же основаниях, что и инославным. Лидерам их общин, именуемым «наставниками» и «настоятелями», давались определенные льготы: освобождение от воинской повинности, право значиться по паспорту духовными лицами. Однако использовать наименования, характерные для православной иерархии (священнослужители и др.), о чем старообрядцы неоднократно ходатайствовали в своих прошениях, им не было разрешено, поскольку это было бы равносильно легализации Православной Старообрядческой церкви. Старообрядцы и сектанты уравнивались в правах с инославными при совершении ими смешанных браков с православными. Предписывалось также распечатать старообрядческие церкви и молитвенные дома . Таким образом, старообрядческие запросы были в основном исполнены. Специально занимавшиеся данным вопросом исследователи утверждают, что в отношении «раскола» власти сделали максимум возможного .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 57 — 59.
Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002. С. 279.

Заседания Комитета министров 22 февраля и 1 марта 1905 г. были посвящены правовому положению инославных и иноверных вероисповеданий. Поступившие на имя С.Ю. Витте записки от инославных, а также подробная справка об их положении, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел, свидетельствовали о существовавшем в Российской империи вопиющем административном произволе, сковывавшем свободу веры неправославных христиан. Наиболее стесненным правительство признало положение римско-католического духовенства, подвергавшегося административным взысканиям (денежные штрафы, перевод на нижестоящую должность, лишение должности, заключение в монастыри), испытаниям на знание русского языка при выпуске из семинарий (результатом этой меры стало появление 263 вакантных католических прихода и 156 «безработных» ксендзов). Чинимые светскими властями препоны в постройке инославных церквей и молитвенных домов, закрытие католических монастырей, запрещение католических церковных братств, преподавание инославным Закона Божьего на русском языке, по свидетельству Комитета министров, носили характер «религиозного преследования». Работая над «ошибками», Комитет министров постановил: 1) существенно облегчить постройку и ремонт церквей и молитвенных домов инославных; 2) вести преподавание Закона Божьего для инославных на «природном языке» учащихся и поручить его их духовенству; 3) разрешить инославным основывать церковные братства из духовных и светских лиц. По отношению к римско-католическому духовенству были сделаны следующие уступки: отменен экзамен из «русских предметов» заканчивающим учебный курс клирикам, прекращено закрытие монастырей в Царстве Польском. Министрам внутренних дел и народного просвещения было поручено принять меры к пересмотру и отмене подзаконных актов, противоречащих принятым Комитетом решениям .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 62 — 77.

Изучая вопрос о правовом положении в стране иноверцев, Комитет министров также констатировал преобладание в их отношении подзаконных актов администрации, противоречивших принципам веротерпимости. Главенство административных решений наблюдалось в вопросах о молитвенных домах и о назначении мулл у мусульман, духовной школе магометан и духовного управления киргизов. Было выявлено также, что масса магометанских приходов на Северном Кавказе и в Средней Азии была попросту забыта. Такое невнимание к мусульманам, проживавшим в составе Российской империи в течение многих столетий, исполнявшим «свой долг перед государством наравне с его коренными подданными», было признано ошибочным. Комитет министров постановил отрегулировать законодательным путем порядок разрешения иноверцам постройки молитвенных домов, освободить мусульманское духовенство от призыва на действительную военную службу. Было принято решение изменить порядок избрания и назначения магометанского духовенства, учредить особые духовные управления для мусульман Северного Кавказа, Степного края и Туркестана, упростить порядок открытия новых мечетей, а также магометанских духовных школ (мектебе и медресе). Реализация указанных предложений была возложена на Особое совещание. Ему также поручалось пересмотреть законодательство и правоприменительную практику по отношению к ламаитам (бурятам и калмыкам) — приверженцам веры, ошибочно отождествляемой с язычеством, однако полной «высоких моральных и философских истин» .

О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 78 — 87.

Анализируя журнал Комитета министров, ставший основой для Закона о веротерпимости, представители либерального российского правоведения резюмировали, что последний «с удивительной простотой и деловитостью констатирует самые невозможные фантастические факты из русской религиозной практики», является полным признанием того, «что никакой веротерпимости на деле у нас не было, а те весьма скромные уступки иноверцам и инославным христианам, которые были сделаны законом, на самом деле были уничтожены целиком при помощи всемогущего административного усмотрения». «Не отдельные беспорядки и упущения, а колоссальное здание государственного гнета в религиозной области вырисовалось перед Комитетом во всем своем грозном величии», — резюмировали юристы .

Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905. С. 396 — 397, 404 — 405.

На стадии подготовки закона о веротерпимости важной являлась позиция государственной церкви. Ее выразителями явились, как уже было отмечено, специально приглашенный на заседания Комитета министров митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний, а также товарищ обер-прокурора Синода В.К. Саблер. Обер-прокурор К.П. Победоносцев в работе Комитета не участвовал. Как отмечал С.Ю. Витте, «К.П. Победоносцев, пришедши раз в заседание и усмотревши, что митрополит Антоний выражает некоторые мнения, идущие вразрез с идеей о полицейской православной церкви, которую он, Победоносцев, двадцать пять лет культивировал в качестве обер-прокурора Святейшего Синода, он совсем перестал ходить в Комитет и начал посылать своего товарища Саблера. Несмотря на то, что митрополит Антоний был крайне умерен в своих взглядах, а Саблер употреблял все усилия, чтобы делать препоны, Победоносцев все-таки остался ими недоволен и с ними разошелся» .

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 120 — 121.

Причиной размолвки между представителями господствующей церкви стал вопрос о правовом положении РПЦ, поставленный митрополитом Антонием. Антоний «упирал более всего на то, что. старообрядцам и вообще иноверцам предоставляется больше льгот, нежели таковыми пользуется православная церковь, находящаяся. в тисках церковной бюрократии» . Он предложил программу преобразований правового статуса РПЦ. Повышение авторитета РПЦ у населения связывалось им с ослаблением опеки над церковной жизнью светской власти .

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 121.
Дорская А.А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001. С. 49 — 50.

К.П. Победоносцев выступал непримиримым противником реформирования правового статуса РПЦ, убеждал императора в том, что всякая попытка «внести радикальное преобразование. в наше православное церковное управление. может грозить опасностью и церкви и государству» .

Записка К.П. Победоносцева Николаю II с возражениями против принципа религиозной веротерпимости, церковных реформ. 1905 г. // РГИА. Ф. 1574. Оп. 2. Д. 244. Л. 15.

Под влиянием обер-прокурора Николай II передоверил обсуждение реформы РПЦ Синоду, изъяв данный вопрос из Совещания Комитета министров . Однако реформаторское настроение возобладало и в Синоде, единогласно высказавшемся за созыв Поместного церковного собора — собрания лучших сил Церкви из клира и мирян, призванного реформировать Церковь и восстановить патриаршество. Император не утвердил, но и не отклонил решение Синода, отложив его на будущее .

РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1037. Л. 75.
Красножен М. Новейшее законодательство по делам Православной русской церкви. Юрьев, 1909. С. 39.

Оценка К.П. Победоносцевым деятельности Комитета министров по разработке указа о веротерпимости была всецело негативной: «Заседания Комитета министров суть пытка. Слышны только безумные речи людей, не хотящих знать ни истории, ни народа. провозглашающих только какую-то голую свободу, стремящихся в несколько часов разрушить вековые учреждения, установленные для ограждения ценности государства и внутреннего порядка» .

Цит. по: Религии мира: история и современность. Ежегодник. М., 1983. С. 175.

Однако увещевания охранительно настроенного обер-прокурора Синода уже не оказывали более определяющего влияния на императора. 15 апреля 1905 г. управляющий делами Комитета министров Э.Ю. Нольде представил Николаю II проект Указа Правительствующему сенату «Об укреплении начал веротерпимости», сокращенный по сравнению с предложенным Комитетом министров, а 17 апреля 1905 г. Указ был подписан.

Указ «Об укреплении начал веротерпимости» содержал семнадцать статей, подразделенных на несколько разделов. Наиболее важными являлись первые три статьи, принципиально менявшие отношение государства к инославным и иноверным исповеданиям. В них устанавливалось, что:

1. «отпадение от православной веры в. другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собой. невыгодных в отношении гражданских или личных прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало»;
2. «при переходе одного из исповедующих одну и ту же христианскую веру супругов в другое исповедание все не достигшие совершеннолетия дети остаются в прежней вере, исповедуемой другим супругом, а при переходе обоих супругов дети, не достигшие четырнадцати лет, следуют за родителями, достигшие же сего возраста остаются в прежней религии»;
3. «лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие ту нехристианскую веру, к которой до присоединения к православию принадлежали они сами или их предки, подлежат, по желанию их, исключению из числа православных» .

ПСЗ-III. Т. XXV. N 257.

Указ устанавливал, что христиане всех вероисповеданий отныне могут брать на воспитание подкидышей и крестить их в свою веру (п. 4); четко разделял вероучения, относимые ранее к «расколу», на старообрядческие согласия, сектантство и изуверные учения (за принадлежность к ним сохранялась уголовная ответственность) (п. 5); распространял на всех неизуверных сектантов свободу вероисповедания в объеме, установленном для старообрядцев (п. 6); официально отменял наименование «раскольник» (вводилось — «старообрядец») (п. 7); разрешал старообрядцам и сектантам постройку культовых зданий на тех же основаниях, что и инославным (п. 8); лидерам их общин присваивал наименования «наставник» и «настоятель» и предоставлял определенные льготы (п. 9); разрешал им отправлять духовные требы, а также свидетельствовать духовные завещания на правах, предоставленных всему духовенству (п. 10); уравнивал старообрядцев и сектантов в правах с инославными при совершении ими смешанных браков с православными (п. 11); предписывал распечатать все запечатанные церкви и молитвенные дома и устанавливал общие правила для их открытия (п. 12); предписывал преподавать в учебных заведениях Закон Божий инославным христианам духовным лицам их исповеданий и на «природном языке» учащихся (п. 14); признавал необходимость пересмотра правовых актов о религиозном быте мусульман (п. 15) и ламаитов (буддистов), запрещал именовать последних идолопоклонниками и язычниками (п. 16); предлагал привести в действие утвержденные 17 апреля 1905 г. Комитетом министров положения о порядке осуществления п. 6 Указа 12 декабря 1904 г. (п. 17) .

ПСЗ-III. Т. XXV. N 257.

Указ 17 апреля 1905 г. породил разноречивые отклики в обществе. Газета «Право», являвшаяся рупором прогрессивной его части, усматривала в дарованной правительством свободе «далеко не полную веротерпимость, далеко не полную свободу совести», которой пользовались развитые европейские страны. Тем не менее Указ признавался «первым серьезным ударом политики насилия над совестью человека и грубого вмешательства в интимную область веры» .

Пругавин А. По поводу закона 17 апреля // Право. 1905. 1 мая. Стлб. 1354 — 1357.

Приветствовал Указ 17 апреля как важный шаг на пути к свободе совести и С.П. Мельгунов. Положительные стороны Указа виделись этому либеральному историку и публицисту в устранении «полицейского прикрепления личности к православию», уничтожении притеснений для сектантов и старообрядцев, закреплении за ними привилегий, признанных за инославными и иноверческими религиозными обществами. Наиболее крупным приобретением россиян Мельгунов считал отказ государства считать преступлением вероотступничество. Препятствиями для установления в стране свободы совести Мельгунов считал носившую репрессивно-полицейский характер правоприменительную практику, а также незатронутое Указом господствующее положение РПЦ — идеолога сохранения государственного контроля над совестью русских граждан .

Мельгунов С.П. Церковь и государство в России (к вопросу о свободе совести). М., 1907. Вып. 1. С. 90, 93 — 94.

Профессор права М.А. Рейснер оценивал усилия правительства в решении вероисповедного вопроса как «новую попытку подновить старое вино в старых мехах», оставшись «на почве русской религиозной полиции». «Русская веротерпимость даже после Указа 17 апреля далеко еще не является свободой совести. Этот Указ. не предоставляет каждому возможность верить в то, во что он хочет. Закон 17 апреля есть. только норма, расширяющая привилегии инославных и частью иноверных исповеданий», — утверждал правовед .

Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905. С. 404 — 405, 416.

Еще более критически отозвались на Указ «Об укреплении начал веротерпимости» деятели правоконсервативной ориентации. Они считали его ударом по православной церкви, усматривали главное его значение в предоставлении иноверцам свободы пропаганды своего иноверия. Так, редактор «Московских ведомостей» В.А. Грингмут предсказывал: «Не пройдет и четверти века, как вся Западная Россия будет окатоличена и ополячена, а весь Юг России сделается не только протестантским, но и прямо германским, а восток подвергнется небывалому возрождению мусульманства и буддизма. Заварится страшная междоусобица, с которой пенки снимать будут жиды и атеисты» .

Письмо В.А. Грингмута с высказыванием о земском соборе и о последствиях провозглашения свободы совести // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1574. Оп. 2. Д. 152. Л. 1 — 2.

Противниками Указа 17 апреля являлась подавляющая часть епархиальных архиереев, отзывы которых по широкому комплексу церковных вопросов поступали в Синод с конца октября 1905 г. до весны 1906 г. Архиереи утверждали, что указ фактически лишает РПЦ положения государственной церкви и ставит ее в один ряд с существующими в империи вероисповеданиями. Нарушение прерогатив РПЦ виделось архиереям в предоставлении населению права выбирать веру себе и своим детям, в расширении веротерпимости по отношению к инославным, в наделении раскольников и сектантов более широкими правами, чем обладала РПЦ .

Голос архипастырей Церкви о свободе вероисповеданий // «За первый год вероисповедной свободы в России» (Бесплатное приложение к журналу «Миссионерское обозрение» за 1906 г.). СПб., 1907. С. 135 — 136, 145, 148, 159.

Думается, что Высочайший Указ от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» способствовал установлению в Российской империи ограниченной свободы вероисповеданий. Наиболее существенным его правовым результатом следует признать официальное разрешение свободно изменять свою религию и выходить из православия, по существу ликвидировавшее крепостные отношения в вероисповедном вопросе. Важной мерой стало принятие принципа веротерпимости по отношению к старообрядцам, способствовавшее установлению согласия в русском обществе, воспитанном в убеждении о вреде раскола и необходимости борьбы с ним.

Безусловно, в юридическом отношении Указ не был свободен от ограничений: он не затрагивал положения иудеев, не разрешал перехода в нехристианские вероисповедания, не допускал вневероисповедного состояния, без которого была невозможна свобода совести. Вносивший в общественную жизнь России важные элементы религиозной свободы, Указ появился в самый разгар революционных массовых выступлений и был воспринят обществом не в качестве самостоятельной инициативы государственной власти, а как первое крупное завоевание революции. Связь реформы существующих церковно-государственных отношений с задачами модернизации формы правления, становившаяся все более очевидной по мере развития революционного движения в начале XX в., делала возможность перехода к широкой свободе вероисповеданий и к светскому государству призрачной.

Видео:Андрей Тесля — Русские национализмы XIX векаСкачать

Сторообрядческий вопрос в российской империи и либеральные законы второй половины XIX в.

Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Алтайский филиал

NovaInfo47, с. 200-207
Опубликовано 15 июня 2016
Раздел: Юридические науки
Просмотров за месяц: 36
CC BY-NC

Видео:Внутренняя политика в 1762 - 1796 гг. Екатерина II. Видеоурок по истории России 10 классСкачать

Аннотация

В статье дан анализ имперского законодательства в XIX веке. Анализ Свода Законов Российской Империи и либеральных законов второй половины столетия. В целом дана характеристика государственной парадигме в отношении староверов российской империи.

Видео:Политические партии и Государственная дума Российской Империи для ЕГЭСкачать

Ключевые слова

Видео:Ответ старообрядцев и ученых о. Георгию Максимову (РПЦ). В чем неправы старообрядцы? Е.М. ЮхименкоСкачать

Текст научной работы

19 февраля 1855г. на престол вступил император Александр II. В первые годы царствования Александра II общая концепция правительства по отношению к старообрядцам не изменилась. Старообрядчество по-прежнему представлялось представителям светских и церковных органов власти как антиправительственное оппозиционное явление. А. И. Карасевский, исправляющий должность Обер–прокурора Синода писал Александру II: «Раскол в отечестве нашем есть, без всякого сомнения, религиозное и политическое зло и в настоящем его виде оно более чем когда – либо требует всего внимания в изыскании и всей бдительности в исполнении мер к его обузданию» [3, 14].

В 60е годы XIXв. внутренняя ситуация в стране изменилась на столько, что наделение старообрядцев определенными гражданскими правами и свободами в отправлении богослужения стало неизбежным. В 1863г. Министр Внутренних Дел П. А, Валуев в докладной записке императору выразил необходимость пересмотра некоторых действующих постановлений о староверах. С этой целью был создан в феврале 1864г. Особый временный комитет по делам о раскольниках. Руководил Комитетом министр юстиции В. Н. Панин, членами его являлись светские и духовные чиновники. Задача, которая ставилась перед вновь созданным Комитетом, была сходной с теми, что стояли «на повестке дня» в предыдущие годы: разработать взамен малоэффективной системы действий в отношении старообрядцев такую, которая способна была бы решить эту многовековую проблему [3, 26].

Первый вопрос, который предстояло решить, касался квалификации «толков и сект». Классификация составляла основу деятельности Комитета, т.к. правами предполагалось наделить лишь часть старообрядцев. Этот вопрос не относился к числу новых. Аналогичная классификация была сделана Синодом ранее в 1842г., за основу деления тогда взяли принцип канонического права, выделив в результате, 3 группы:

1. Вреднейшие секты — старообрядцы беспоповщинского толка, отвергающие браки и молитву за царя.
2. Вредные секты — старообрядцы беспоповщинского толка, молящиеся за царя и приемлющие браки.
3. Менее вредные секты – старообрядцы поповщинского толка.

На заседании Комитета было решено разделить старообрядцев на «более вредные и менее вредные секты» по каноническим характерам и гражданским (отношение к молитве за царя и к браку). Ничего принципиально нового, таким образом, в классификации привнесено не было. Значительная часть старообрядцев, за исключением поповцев, попадала в разряд более вредных сект, последователям которых решено было никаких послаблений не делать [3, 27]. Исходя из данной классификации было принято решение допустить старообрядцев к общественным должностям: сельских старост, волостных старшин, сборщиков податей и др., кроме городского головы. Однако данным правом могли воспользоваться лишь старообрядцы менее вредных сект, решение распространялось лишь на те местности, где старообрядцев было больше, чем приверженцев официальной церкви. При условии избрания старовера волостным старшиной, помощник его обязательно должен был быть представителем признанной церкви. Более радикальные решения Комитет принимал по экономическим вопросам. Этому обстоятельству способствовал тот факт, что часть староверов – предпринимателей добилась серьезных экономических успехов. Они составили особый слой общества, который способствовал интенсивному развитию экономики страны. Поэтому ограничения в этой сфере были сведены до минимума. Староверы менее вредных сект могли записываться в гильдии и производить торговлю на общих основаниях [3, 27-28]. Данные послабления по мнению О. П. Ершовой имели самые благоприятные последствия для страны. Эти решения были пропитаны духом терпимости, однако в условиях 60-хгг. они теряли свою значимость. Наделение старообрядцев незначительными гражданскими правами шло медленно, принимаемые меры оговаривали преимущество никониан перед старообрядцами, правами наделялись лишь часть старообрядцев. Таким образом, под наделением правами нужно подразумевать лишь незначительные уступки, которые правительство было вынуждено сделать под влиянием сложившихся обстоятельств.

В отношении наделения старообрядцев религиозными свободами было решено: разрешалось чинить обветшавшие молельни, распечатывать ранее запечатанные и в некоторых случаях обращать в молельни жилые дома, при условии разрешения на это начальника губернии или министра внутренних дел.

Данные уступки практического воплощения на местах не имели, т. к. согласно порядку рассматриваемых дел по данным вопросам светские власти запрашивали мнение у местных епархиальных властей. Ответ последних всегда был не в пользу старообрядцев.

Вместе с тем были подтверждены запреты по прочим вопросам относительно духовной жизни старообрядцев. Особо строго запрещалось внешнее проявление признаков принадлежности к старообрядчеству: «публичное оказательство раскола», на молитвенных зданиях должны отсутствовать кресты, колокола, и т. д. [3, 29].

По нашему мнению, наделение староверов некоторыми правами было бы вполне уместно в предшествующие годы. Однако, для 60-х гг. XIX в., эпохи реформ и активизации общественного движения в России это был уже архаизм. Таким образом, все уступки свелись к признанию де факто нелегального статуса старообрядцев.

Более критично проблему решения старообрядческого вопроса правительством Александра II охарактеризовал П. С. Смирнов: «Собственно в царствование Александра II был издан всего один закон – о браках раскольников, определивший их права по происхождению» [8, 225]. В 1868г. была образована Комиссия по этому вопросу. Сам же закон был издан 19 апр. 1874г. Согласно данному закону старообрядцам было разрешено совершать браки гражданским порядком через регистрацию в особых метрических книгах при полицейских правлениях. Через эту запись «браки раскольников приобретают в гражданском отношении силу и последствия законного брака» [7, 59]. Лишь теперь дети, родившиеся от старообрядческих браков признавались законными, и могли разрешиться вопросы, связанные с наследством. Однако данный закон оговаривал право на брак лишь для «явных», записных старообрядцев «от рождения», т. е. право воспользоваться этим законам могли лишь те старообрядцы, которые сами и родители которых ни разу не прибегали к таинствам синодальной церкви, будь то даже крещение.

Исходя из того, что «уклонение от исполнения правил церкви православной» и «отступление от веры» предупреждалось и пресекалось законодательством, а также учитывая, что многие староверы были просто вынуждены прибегать к услугам синодальной церкви либо из чувства самосохранения, либо против собственного желания полицейскими силами «по этапу», становится ясно, что этим законом могла воспользоваться лишь незначительная «официальная» часть старообрядцев. Большинство же старообрядцев не могли предоставить доказательств того, что они от рождения «раскольники». Кроме того, запись, установленная правительством, носила характер гражданского брака, а сам брак именовался «раскольническим», что для старообрядцев имело оскорбительный подтекст. Данный закон не смог решить проблемы старообрядческих браков. Основная часть старообрядцев в брачном вопросе по прежнему осталась бесправна. Браки старообрядцев не внесенные в метрики при полицейских участках по прежнему считались «сводными» и с юридической точки зрения были не законными. Очень часто старообрядцам приходилось обращаться с просьбами узаконить брак в различные соответствующие государственные учреждения. Существует беспрецедентный случай по этому поводу, когда в кассационном порядке по одному судебному делу старообрядца Сенатом было принято решение считать брак старообрядца законным, даже если он не был записан в полицейские метрические книги. По этому делу выступал в качестве докладчика знаменитый сенатор А. Ф. Кони: «ему удалось доказать, что брак по существу является действительным и законным не потому, что он вписан в метрики или полицейские книги, — эти акты лишь совершаются бракотворцами, — а оттого, что люди по взаимному согласию и с надлежащего благословения и освящения заключили между собой брачное соединение на всю жизнь» [6, 380]. Вопрос униженного положения старообрядцев по сравнению даже с иноверцами в брачно – семейных отношениях поднимался самими старообрядцами и в начале ХХв. Так, в поступившем в 1903г. на имя министра внутренних дел В.К. Плеве «прошении старообрядцев, приемлющих священство», говорилось: «Наше брачное законодательство приравнивает старообрядцев, к магометанам, язычникам и евреям. Желая оставаться верными обрядам предков, мы не можем вступать в браки с принадлежащими к господствующей церкви… Нельзя ставить истинно верующего и убежденного старообрядца в таком положении, чтобы он отказался от брака с любимой им девушкой только потому, что она принадлежит к господствующему исповеданию, покровительствующему государственной властью, а он к старообрядчеству, этой властью только терпимому». Закон от 19 апр. 1874г., таким образом, оказался мертвым.

Следующая страница в истории «послаблений и уступок» была открыта императором Александра III, который, по словам С. Ю. Витте, «относился всегда к старообрядцам в высокой степени благосклонно» [10, 225]. Однако старообрядчество по прежнему продолжает восприниматься в правительственных кругах как «антигражданское и антирелигиозное зло». Основным идеологом данной концепции в те годы был Обер – прокурор Синода К. П. Победоносцев. В 1881г. в духовных семинариях учреждаются кафедры по «расколу», а с 1884г. семинарский устав пополнился параграфом, в котором учение о «расколе» вводилось в число обязательных предметов духовного обучения. По распоряжению К. П. Победоносцева издается брошюра, ставшая в своем роде антистарообрядческой «настольной книгой», «О сущности и значении раскола в России».

3 мая 1883г. накануне своей коронации Александр III подписал указ «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб». Издавая закон 3 мая, Государственный Совет – высшее законодательное учреждение того времени – писал, что закон стремится охранять «право верующего человека, хотя бы и заблуждающегося в своих религиозных верованиях, свободно молиться». В отношении гражданских прав им была предоставлена свобода: старообрядцам выдавались паспорта на отлучки внутри империи на общем основании; им дозволялось производить торговлю и промыслы с соблюдением «общедействующих по сему предмету постановлений»; имели право владения недвижимым имуществом; имели право занимать по выборам различные общественные должности [5, 39]. В отношении религиозных свобод старообрядцам было даровано право: творить, без нарушения общих правил общественного порядка общественную молитву, исполнять духовные требы и совершать богослужения по их обрядам, как в частных домах, так и в особо предназначенных для этого зданиях; «исправлять и возобновлять принадлежащие им часовни и другие молитвенные здания, пришедшие в ветхость», но без всякой перемены наружного вида, притом всякий раз с разрешения губернатора; распечатывать молитвенные здания, но каждый раз с особого разрешения министра внутренних дел и при «предварительном сношении с обер-прокурором Синода», распечатывание должно производиться без всякого торжества. «распечатывание же монастырей и скитов не допускается»; в тех случаях, когда значительное население старообрядцев не имеет никаких молитвенных зданий, — «с разрешения министра внутренних дел, обращать для общественного богомоления существующие строения», но без внешнего вида «православного храма»; при погребении умерших разрешалось «предношение иконы, а на кладбище творение молитвы, но без употребления церковного облачения» [6, 370-371]. К изложенным статьям было еще добавлено, что старообрядческие требоисправители «не подвергаются за сие преследованию», но за ними « не признается духовного сана или звания» [2]. «Вот и все права, которые признаны были за старообрядцами законом 3 мая 1883г. Собственно, никаких прав не было дано, узаканивалась лишь зависимость всего старообрядчества от усматрения министра внутренних дел, обер – прокурора Синода и местных губернаторов» [6, 371]. Вместе с тем старообрядцам были строго запрещены: крестные ходы, публичное ношение икон, облачений и «раскольнических» пений на улицах и площедях» и пр. попадающие под понятие «публичное оказательство раскола». МВД в своих циркулярных предложениях от 21 июля 1883г., 12 окт. 1885г., 23 дек. 1888г. и 15 нояб. 1895г., разъясняя закон от 3 мая 1883г., вместе с тем указывало всем губернаторам на необходимость «строго следить за недопущением публичного оказательства раскола, … а в случае замеченных нарушений виновные в том были немедленно предаваемы законной ответственности в установленном порядке» [2].

Если сравнить закон 3 мая 1883г. от постановлений 1864г., то видно, что первый в большей степени повторяет постановления Особого временного комитета.

«Если бы закон 3 мая 1883г. применялся на деле, старообрядцы почувствовали бы значительное облегчение, но дело в том, что этот закон остался почти только на бумаге. …Однако даже эта незначительная «свобода веры», дарованная старообрядцам, — по утверждению С. Мельгунова, — ежедневно нарушалась самым грубым образом» [5, 39]. По выражению П. С. Смирнова «закон 3 мая встречен был в старообрядческой среде с «плачем»» [8, 228]. Это объясняется тем, что по предположению С. Л. Фирсова «Александр III согласился несколько улучшить положение ревнителей «древлего благочестия», исходя из политической прогматики: старообрядцы, элемент консервативный, воспринимались правительством как дополнительная опора самодержавной власти, как «прирожденные» любители крепких государственных устоев и монархического порядка. О религиозной составляющей в тот момент не задумывались» [10, 255]. Действительно, закон о старообрядцах 3 мая подписан и утвержден был государем далеко не в таком виде, в каком он был предварительно редактирован Государственным Советом. В предварительной редакции введено было наименование «старообрядцы»; объявлялось распечатывание церквей и часовен, открытие монастырей и скитов старообрядцев закрытых ранее; разрешалось строительство новых церквей и часовен с колоколами; при погребении умерших допускалось ношение икон и крестов в сопровождении священника в соответствующем облачении с церковным пением [6, 370].

Таким образом, законы 1864, 1874 и 1883 годов были половинчатыми, имели свое применение лишь для незначительной части старообрядцев и на практике имели незначительное практическое применение. По утверждению П. Ф. Коробейниковой открытие новых церковных зданий и ремонт старых были невозможны, т. к. позволялось осуществлять это только с согласия Синода, который не был заинтересован в «распространении раскола» [4, 9]. Единственный положительный момент, который стоит выделить, на наш взгляд, это то, что постановления второй половины XIXв. не имели запретительного, ограничительного или, тем более карающего характера.

Ограниченность законов объясняется тем, что вызваны они к жизни были скорее «духом времени», чем стремлением правительства наградить старообрядцев гражданскими и религиозными свободами. В данном случае, стоит отметить, также тот факт, что с 1846г. в Австрии Босно – Сараевский митрополит Амвросий (Попович) присоединился к старообрядчеству. В 1847г. митрополит рукоположил двух епископов, пять священников и пять иеродиаконов. Таким образом, у старообрядцев – поповцев возникла своя иерархия. Параллельная государственной церкви структура с тех пор стала объективной реальностью, которую русское правительство могло не признавать, но не замечать которую было не возможно, т. к. управление многомиллионным контингентом старообрядцев находилось за границей. Проблема старообрядчества во второй половине XIXв. для правительства стала не просто проблемой государственной важности, но и проблемой государственной безопасности. Поэтому правительство просто вынуждено было проводить «политику заигрывания» со старообрядцами, результатом которой и явились «бесполезные» законы второй половине XIXв.

Старообрядчество по прежнему продолжало оставаться бесправным, даже в сравнении с иностранными религиями. На это неоднократно указывали правительству в своих прошениях и письмах сами старообрядцы. Об этом писал и Ф. Е. Мельников: «в то время как старообрядцы в собственном отечестве, им созданном, не имели никаких прав, — в этом их родном отечестве существовали признанные правительством религии инославные и иноверные: римско – католическая, протестантская, магометанская, иудейская, и даже языческая» [6, 266]. Нужно отметить, что претензия правительству по этому поводу Ф. Е. Мельникова лишена пафоса и вполне обоснована. Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных (издания 1896г.) одиннадцатого тома СЗРИ подтверждал легальное существование различных религий, кроме старообрядчества [1, кн. 1-7]. Синодальными властями на подобные претензии в брошюре «О сущности и значении раскола в России» был дан следующий ответ: «Положив в основу своего существования мысль об еретичестве и даже антихристианстве Греко – Российской церкви, раскол живет исключительно враждою к ней. Этими своими коренными свойствами раскол существенно отличается от иностранных религий, существование которых дозволено в России и к которым так несправедливо иные желают приравнять его. Оградить законом полную свободу раскола во всех его религиозно – общественных отправлениях, значило бы узаконить и оградить законом во всех ее проявлениях злейшую вражду против православия, стремление к ниспровержению или по крайней мере, за невозможностью достигнуть этого, к причинению всякого зла Православной Церкви» [10, 256]. По мнению Обер – прокурора Синода К. П. Победоносцева и чиновников МВД, сторонники митрополита Амвросия представляли реальную опасность для Официальной православной церкви. Признание Белокриницкой («австрийской») иерархии грозило образованием в едином православном государстве двух православных церквей – старообрядческой и новообрядческой, что стало бы явным нарушением «симфонии властей», даже при всей условности этого понятия. В этом, по мнению С. Л Фирсова, и кроется причина особой нелюбви к старообрядцам К. П. Победоносцева, для которого решение старообрядческого вопроса виделось лишь в одном – в возможно более полном подавлении старообрядчества [10, 259].

По мнению управляющего делами МВД Д. С. Сипягина «единство веры составляет великую нравственную силу русского народа, и поэтому разделение русского от православного невозможно. …Отпавшие от православия раскольники оставаясь русскими, не могут исповедывать иной веры, кроме православной.» [9, 158]. Этим министр объяснял отношение правительства и государственной церкви к старообрядчеству с начала его существования.

«Непризнание государственной церкви, по мнению правительства, было равносильно непризнанию самого правительства, — пишет С. Мельгунов,- церковь была частью государства, ее системы, была ее опорой, опорой реакции, смиряла всех несогласных» [5, 46].

Выше перечисленные документы объясняют государственный принцип политики в отношении старообрядчества. По мнению правительства, единственным вариантом решения старообрядческого вопроса было присоединение старообрядцев к Синодальной церкви (уничтожение старообрядчества на конфессиональном уровне), противники данного процесса подвергались изоляции – ссылке, тюремному заключению (уничтожение старообрядчества на социальном уровне), преобладающий метод – репрессивно-полицейский.

Сложившееся отношение к старообрядцам, как к преступникам, злоумышленникам, помышляющим подорвать мощь государства, было настолько сильно и пустило такие глубокие корни, что наделение старообрядцев определенными правами произошло лишь в 1905г. с изданием закона «О веротерпимости» от 17 апреля. 17 октября того же года последовал Высочайший манифест, устанавливающий в России «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». В истории старообрядчества наступил период, получивший в историографии наименование «золотым веком старообрядчества».

📹 Видео

Российская империя | Аудио Википедия | Audio WikipediaСкачать

Емельян Пугачев. Бессмысленный и беспощадный | Курс Владимира Мединского | XVIII векСкачать

Как происходила отмена крепостного права в 1861 г.? Разбираем для ЕГЭ по историиСкачать

История России с Алексеем ГОНЧАРОВЫМ. Лекция 89. Национальная и религиозная политика России в XIX в.Скачать

XIX ВЕК. ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА И ДРУГИЕ РЕФОРМЫ АЛЕКСАНДРА II. Русская ИсторияСкачать

История России 9кл. §20 (1) Национальная и религиозная политика Александра II.Скачать

Отмена крепостного права для ЕГЭ | История ЕГЭ 2023 | УмскулСкачать

Правление Федора Алексеевича. Регентство Софьи Алексеевны. ЕГЭ 2023 по истории I Lomonosov SchoolСкачать

Отмена крепостного права | ЕГЭ по истории | ПРО100 ШколаСкачать

ВДОВА И ПОДРОСТОК НА ПРЕСТОЛЕ - История России для "чайников" - 36 выпускСкачать

История России с Алексеем ГОНЧАРОВЫМ. Лекция 92. Социально-экономическое развитие при Николае IIСкачать