Приказ 1 по петроградскому гарнизону от 1 марта 1917 г устанавливал уравнение в гражданских правах (5 видео)

Как февралисты уничтожили армию

Русская армия после тяжелых испытаний 1914-1916 гг. и так испытывала массу проблем, включая падение дисциплины вплоть до первых солдатских бунтов и дезертирство, но Февраль добил её. Так, по мнению генерала А. И. Деникина, Приказ №1 дал «первый, главный толчок к развалу армии». А генерал А. С. Лукомский отмечал, что Приказ №1 «подрывал дисциплину, лишая офицерский командный состав власти над солдатами». Вооруженные силы России стали разваливаться буквально на глазах, армия из столпа порядка сама стала источником анархии и смуты.

В России довольно долго формировали либеральный «белый» миф о том, что большевистский переворот (с революционными последствиями) 25 октября (7 ноября) 1917 года стал роковым событием по уничтожению русского государства, который в свою очередь привел к геополитической цивилизационной катастрофе с многообразными тяжелейшими последствиями, к примеру, демографическими и распаду великой державы. Но это заведомая ложь, хотя о ней по-прежнему вещают многие влиятельные лица.

Гибель старого русского государства и цивилизационная катастрофа стала необратимой 2 (15) марта 1917 года, когда Николай Александрович отрёкся от престола и был опубликован в утреннем выпуске официального советского органа «Извѣстія Петроградскаго Совѣта Рабочихъ и Солдатскихъ Депутатовъ» («Известия) Приказ № 1. В империи практически одним хорошо спланированным ударом были сразу уничтожены две основные опоры — самодержавие и армия.

Приказ исходил от Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Петроградского, по сути всероссийского, совета рабочих и солдатских депутатов, где большевики до сентября 1917 года не играли ведущей роли. Непосредственным составителем документа был секретарь ЦИК знаменитый тогда адвокат и масон Н. Д. Соколов (1870-1928). Интересно, что отец, Дмитрий Соколов, был протоиерей и придворный священнослужитель, духовник царской семьи. Этот факт очень хорошо характеризует степень разложения тогдашнего российского общества, его образованной и имущей верхушки. «Золотые дети» — представители дворянства, духовенства, интеллигенции, самой образованной и социально значимой верхушки общества России становились на путь революции, мечтая разрушить до основания «проклятый мир».

Николай Соколов участвовал во многих политических процессах. Выступал по делам Хрусталёва-Носаря, Фондаминского-Бунакова, военной организации РСДРП, редакторов «Начала», «Северного голоса», «Вестника жизни» и др. Он сделал блистательную карьеру, где он в основном защищал всяческих революционеров-террористов. В политическом отношении он выступал как «внефракционный социал-демократ». Кроме того, Соколов был масоном. Он был членом Верховного совета «Великого востока народов России», членом лож «Гальперна» и «Гегечкори». Интересно, что генеральным секретарем «Великого востока» с 1916 года был А. Ф. Керенский. И Соколов в октябре-ноябре 1916 года участвовал вместе с Керенским в конспиративных собраниях на квартире Н. С. Чхеидзе, то есть был активным заговорщиком-февралистом.

Стоит помнить, что Соколов, как и Керенский, был одним из руководителей российского масонства тех лет. А русские масоны, среди них были аристократы, политики, военные, банкиры и юристы, члены Госдумы (элита того времени), хотели вести Россию по западному пути (матрице). То есть уничтожить самодержавие и завершить вестернизацию России. Они выступили как организующая сила Февраля, связывая воедино многочисленные революционные отряды, которые хотели разрушить «старую Россию». В частности, Соколов связывал социал-демократический и либеральный лагеря.

Таким образом, прозападное масонство стало решающей силой Февраля, так как в нём слились воедино влиятельные деятели различных партий, движений, которые выступали более или менее разрозненно, но едино — против самодержавия. Скрепленные клятвой перед своим и одновременно высокостоящим западноевропейским масонством, эти очень разные, казалось часто, просто несовместимые деятели — от умеренных монархистов, националистов и октябристов до меньшевиков и эсеров, — стали дисциплинированно и целеустремленно осуществлять единую задачу. Так был сформирован мощный кулак февралистов-революционеров, который разрушил самодержавие, империю и армию.

Не удивительно, что первые органы центральной власти, созданные в ходе падения царского правительства, почти целиком состояли из масонов. Так, из 11 членов Временного правительства первого состава 9 (участие в масонстве А. И. Гучкова и П. Н Милюкова не доказано) были масонами. В общей сложности на постах министров побывало за почти восемь месяцев существования Временного правительства 29 человек, и 23 из них принадлежали масонству. Схожая ситуация была и в Петроградском совете. В тогдашней «второй власти» — ЦИК Петроградского совета — масонами являлись все три члена президиума — А. Ф. Керенский, М. И. Скобелев и Н. С. Чхеидзе, и два из четырех членов Секретариата К А. Гвоздев и Н. Д. Соколов. Поэтому так называемое «двоевластие» после Февраля было весьма относительным, в сущности даже показным. И в Временном правительстве, и в Петросовете первоначально заправляли люди «одной команды». Они решали одну задачу — ликвидировали «старую Россию». Но чтобы успокоить простых людей — солдат, рабочих, крестьян, которые не поняли бы того, что от Февраля выиграли только верхи — буржуи и капиталисты, было создано два органа власти. Временное правительство для верхушки общества и для Запада, и Петросовет, чтобы успокоить народные массы.

То есть Февральский переворот был организован масонством в интересах хозяев Запада. Западники верили, что «Запад им поможет» в деле создания «новой России» — по образцу «передовых» западных стран (Англии и Франции). Но жестоко просчитались. Хозяевам Запада не нужна была Россия — ни монархическая, ни либерально-демократическая. Им нужны были ресурсы России для создания нового мирового порядка, где нет места русскому народу. Хозяева Запада имели долгосрочную стратегию, и из века век вели борьбу по уничтожению Руси-России. Они знали, что революция неизбежно вызовет грандиозную смуту, хаос, гибель миллионов русских людей от непрерывных войн, конфликтов, голода, холода и болезней. И на смену западникам-февралистам шли уже новые «вожди» — различные националисты (финские, польские, прибалтийские, кавказские, украинские и пр.), сепаратисты (сибирские, казаки), радикальные социалисты, басмачи (предшественники джихадистов), просто бандиты. Февралисты открыли ящик Пандоры, да ещё и разрушили единственную силу, которая могла противостоять анархии — армию.

Приказ был адресован столичному гарнизону, всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и матросам флота для немедленного исполнения, а рабочим Петрограда — для сведения. Приказ № 1 требовал немедленно создать выборные комитеты из представителей нижних чинов во всех воинских частях, подразделениях и службах, а также на кораблях. Главным в Приказе № 1 был третий пункт, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету. В приказе предусматривалось также, что всё оружие передается в распоряжение и под контроль солдатских комитетов. Приказом вводилось равенство прав «нижних чинов» с остальными гражданами в политической, общегражданской и частной жизни, отменялось титулование офицеров.

Таким образом, если вдуматься в эти категорические фразы, станет ясно, что дело шло к полному уничтожению созданного в течение столетий важнейшего института империи — армии и флота (вооруженных сил), станового хребта России. Одно уже демагогическое положение о том, что «свобода» солдата не может быть ограничена «ни в чем»», означало ликвидацию самого института армии. Также стоит помнить, что этот приказ издавался в условиях грандиозной мировой войны, в которой участвовала Россия, и под ружьем в России было более 10 млн. человек. По воспоминаниям последнего военного министра Временного правительства А. И. Верховского, «приказ вышел в девяти миллионах экземпляров».

2 марта Соколов явился с текстом приказа, который уже был опубликован в «Известиях», перед только что образованным Временным правительством. Один из его членов, Владимир Николаевич Львов (Обер-прокурор Святейшего Синода в составе Временного правительства), рассказал об этом в своих мемуарах: «… быстрыми шагами к нашему столу подходит Н. Д. Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесенной им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков (военный министр. — А. С.) немедленно заявил, что приказ… немыслим, и вышел из комнаты. Милюков (министр иностранных дел. — А. С.) стал убеждать Соколова в совершенной невозможности опубликования этого приказа (он не знал, что приказ уже опубликован и газету с его текстом начали распространять. — А. С.)… Наконец и Милюков в изнеможении встал и отошел от стола… я вскочил со стула и со свойственной мне горячностью закричал Соколову, что эта бумага, принесенная им, есть преступление перед родиной… Керенский (тогда — министр юстиции. — А. С.) подбежал ко мне и закричал: «Владимир Николаевич, молчите, молчите!», затем схватил Соколова за руку, увел его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»

Интересно, что Соколов вскоре получит «ответ» от своего приказа. В июне 1917 года Соколов возглавит делегацию ЦИК на фронт и в ответ на убеждение не нарушать дисциплину, солдаты набросятся на делегацию и сильно изобьют её членов. Соколов попадет в больницу, где он несколько дней пролет без сознания. После этого он ещё долго болел.

Временное правительство понимало пагубность приказа №1, тем более, что оно уже заявило о верности союзникам по Антанте и готовности продолжать войну до победы. Однако прямо его отменить означало открытый конфликт с Петросоветом. Чтобы уменьшить негативные последствия от приказа, новый военный министр Александр Гучков издал свой приказ с «разъяснениями», согласно которым единоначалие в армии сохранялось и говорилось об отмене лишь некоторых статей воинских уставов. Так, офицеры теперь должны были обращаться к солдатам на «Вы», было упразднено понятие «нижний чин», отменено отдание чести и, прочие, как тогда говорили, унизительные «старорежимные порядки».

Под влиянием резкой критики справа эсеро-меньшевистские члены Исполкома постарались отмежеваться от Приказа № 1, заявив о своей непричастности к нему и изобразив приказ документом чисто солдатского происхождения. Руководство Исполкома поспешило ограничить сферу действия Приказа № 1 путём издания в «разъяснение» первого приказа дополнительных приказов № 2 от 6 (19) марта и № 3 от 7 (20) марта. Приказ № 2, оставляя в силе все основные положения, установленные Приказом № 1, разъяснял, что в Приказе № 1 речь шла о выборах комитетов, но не начальства; тем не менее, все произведённые уже выборы офицеров должны остаться в силе; комитеты имеют право возражать против назначения начальников; все петроградские солдаты должны подчиняться политическому руководству исключительно Совета рабочих и солдатских депутатов, а в вопросах, относящихся до военной службы — военным властям. Устанавливалось окончательно, что Приказ № 1 имеет применение только в пределах Петроградского гарнизона и на фронт распространяться не может. Однако восстановить прежний порядок было уже нельзя. Спустя два дня после Приказа № 2 Исполком Петросовета вновь выступил с кратким разъяснением-воззванием к войскам, в котором обращалось внимание на соблюдение дисциплины. Правда, по мнению Деникина, Приказ № 2 не был распространён в войсках и не повлиял «на ход событий, вызванных к жизни приказом № 1».

В целом процесс развала был уже необратим. Тем более, что он был продолжен. Став 5 мая военным министром, Керенский всего через четыре дня издал свой «Приказ по армии и флоту», очень близкий по содержанию приказу № 1. Его стали называть «декларацией прав солдата». Впоследствии генерал А. И. Деникин писал, что «эта «декларация» прав… окончательно подорвала все устои армии». 16 июля 1917 года, выступая в присутствии Керенского (тогда уже премьера), Деникин не без дерзости заявил: «Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие…». И далее генерал, тактично умалчивая о настоящих виновниках развала армии, включая главу Временного правительства, сказал: «Развалило армию военное законодательство последних месяцев». Понятно, что «военными законодателями последнего времени были Соколов и сам Керенский. При этом сам Деникин пытался стать одним из главных руководителей армии «новой России»: 5 апреля он согласился стать начальником штаба Верховного главнокомандующего, а 31 мая — главнокомандующим Западным фронтом. Только в конце августа генерал Деникин порвал с Керенским, но и армии к тому времени, по существу, уже не было. Все основные действующие силы Гражданской войны в это время создавали свои армии и вооруженные формирования.

Таким образом, западникам, февралистам-масонам удалось быстро разрушить русское государство, сокрушить самодержавие. Но затем они, получив всю власть, оказались совершенно бессильными и бездарными и менее чем за год потеряли её, не сумев оказать никакого сопротивления новому, Октябрьскому перевороту (также с революционными последствиями).

По свидетельству А. И. Гучкова, главные действующие лица Февраля считали, что «после того как дикая стихийная анархия, улица, падет, после этого люди государственного опыта, государственного разума, вроде нас, будут призваны к власти. Очевидно, в воспоминание того, что… был 1848 год (то есть революция во Франции. — А. С.): рабочие свалили, а потом какие-то разумные люди устроили власть». Однако западники-февралисты не знали Россию, русский народ, а только мнили себя шибко «разумными». Февралисты использовали коренные противоречия, которые имелись в России, все просчёты царского правительства, чтобы вызвать «стихийную анархию» в столице и свалить действующую власть, парализованную масштабным заговором верхов. Когда февралисты («разумные люди») захватили власть, они своими действиями вызвали полный обвал, цивилизационную катастрофу. «Управляемый хаос», вызванный в столице, перекинулся на страну и армию, началась уже «русская смута». Российские масоны забыли или не знали об уникальной «русской матрице» — свободе духа и воли. Самодержавие было последним заслоном, который сдерживал русскую волю. В России безусловная, ничем не ограниченная свобода сознания и поведения, то есть воля, вырывается на простор при каждом ослаблении государственной власти. А феврале-марте 1917 года «законная», «священная» власть полностью рухнула. Это и породило новую Смуту. Поэтому не стоит удивлять тому, что крестьяне немедленно бросились жечь помещичьи имения и делить землю, солдаты — избивать офицеров и уходить домой, казаки — создавать свои казачьи государства, националисты — национальные бантустаны, преступники — грабить и насиловать.

Это была настоящая цивилизационная катастрофа! Проект Романовых рухнул и грозил погубить под своими обломками всю Россию. Слава Богу, что нашлись люди, у которых была цель (новый проект), программа и воля, взявшие ответственность и начавшие тяжелый и кровавый путь по созданию советской цивилизации, которая в итоге сохранит в себе всё лучшее, что было в «старой России».

Автор: Самсонов Александр Статьи из этой серии: Смута 1917 года

Содержание

Приказ №1 Петроградского Совета от 1 марта 1917 г.
Приказ № 1. 1 марта 1917 г.
Приказ № 1.
История приказа 1 1 марта 1917
📺 Видео

Видео:Приказ №1 1917 YouTubeСкачать

Приказ №1 Петроградского Совета от 1 марта 1917 г.

Приказ № 1 Петроградского Совета принят 1 марта 1917 г. на объединенном заседании рабочей и солдатской секций Совета. Для разработки приказа была образована специальная комиссия.

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.

Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане.

Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. , и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных командиров.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах. »

Вывод: По соглашению с Петроградским Советом была проведена радикальная демократизация армии. Она осуществлялась на основе приказа №1 Петроградского Совета от 1 марта 1917 года по гарнизону Петроградского военного округа. Петросовет постановил во всех подразделениях, частях и на кораблях выбрать солдатские комитеты, избрать по одному представителю от рот в Совет рабочих депутатов, подчеркнул, что воинские части во всех своих политических выступлениях подчиняются Совету и своим комитетам, а все приказы военной комиссии Государственной думы подлежали исполнению лишь в том случае, если они не противоречили приказам и постановлениям Совета. От солдат требовалось в строю и при «отправлении служебных обязанностей» соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, а вне службы и строя они не могли быть «умалены в тех правах, коими пользуются все граждане». Приказ №1 отменял титулование офицеров, которым не разрешалось выдавать оружие, находившееся в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов. Один из членов Петросовета И. Гольденберг впоследствии признал, что приказ №1 «не ошибка, а необходимость», так как «мы поняли, что если не раздавить старую армию, то она раздавит революцию». [17] Несмотря на то что действие приказа распространялось только на войска Петроградского гарнизона, он получил повсеместное распространение в действующей армии и в тылу, вызвав разложение войск и падение их боеспособности. В армии были упразднены военно-полевые суды, введён институт комиссаров для контроля за деятельностью офицеров, уволено в резерв около 150 высших чинов, в том числе 70 начальников дивизий. Указом от 12 марта правительство отменило смертную казнь, восстановив её 12 июля, а также учредило военно- революционные суды. Основные права военнослужащих были изложены в приказевоенного и морского министра А. Ф. Керенского от 9 мая о введении в действие Декларации прав солдата Временного правительства. В приказе отмечалось, что все военнослужащие пользуются всеми правами граждан, имеют право быть членами политических, национальных, религиозных, экономических и профсоюзных организаций, отменяются обязательное отдание чести, телесные наказания и прочее.

Видео:Красная армия в Гражданской войне за 22 минутыСкачать

Приказ № 1. 1 марта 1917 г.

Приказ № 1.

Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов.

Видео:Гражданская война в России 1917-1922. История на картеСкачать

История приказа 1 1 марта 1917

Самым значительным событием 1 марта 1917 года стало принятие Советом рабочих и солдатских депутатов Приказа №1. В белоэмигрантской, в антисоветской западной и в современной «отечественной» историографии 1917 года, этому приказу уделено максимальное внимание.
Наряду с «пломбированным вагоном» и «немецким золотом» большевиков, Приказ №1 входит в пул событий 1917 года, который подвергается самой яростной атаке антисоветчиков и антикоммунистов. Кроме того, что антисоветчики считают Приказ №1 вреднейшим документом, разложившим царскую армию, они находят историю его появления очень подозрительной и «тёмной». Например, белоэмигрант, преподаватель Оксфорда Катков, рассматривая историю создания Приказа на основе книги Суханова* (* — Н. Суханов. «Записки о революции), подвергает сомнению авторство солдат и считает, что солдаты написали Приказ, но его заменили (или исправили) большевики, при помощи Бонч-Бруевича, на более революционный приказ (по Каткову — на более разлагающий)[1].

Другой антисоветчик — Солженицын — в своём «Красном колесе» сочиняет небылицу о том, как «коварный» Суханов (Гиммер) исподволь внушает «недалёкому» Соколову необходимость создания такого документа, который бы разложил армию и тем самым лишил бы царизм надёжной опоры[2]. Одураченный Соколов, сам того не подозревая, вместе с таким же «коварным» Стекловым (Нахамкесом) создали Приказ №1, пока присутствовавшие здесь же солдаты «горланили» о своих «правах»[3].

Не отстают от этих замшелых любителей монархии и современные «исследователи» 1917 года. Так, известный «патриот-историк» Николай Стариков расширяет круг «авторов» Приказа №1, добавляя к Стеклову и Соколову самого Керенского[4]. Но, как известно, белоэмигрантские «исторические теории» не обременены фактами и документами и доверять им категорически воспрещается. Правильнее будет обратиться к документам, добросовестным научным исследованиям и воспоминаниям очевидцев. При таком подходе история создания Приказа №1 перестанет быть «тёмной и таинственной», а станет ясной и понятной.

Дебаты на пленарном заседании Совета

Ранее мы уже писали, что 28 февраля Временный комитет членов государственной думы попытался взять под свой контроль Петроградский гарнизон[5]. Это вызвало солдатские волнения, и к вечеру 28 февраля в Совете рабочих депутатов собравшиеся солдаты с возмущением говорили о необходимости отпора думским посягательствам на власть в Петроградском гарнизоне. Активно обсуждалось не только вхождение солдат в Совет, но и создание новых, революционных основ несения службы солдатами. Требовался документ, который по-новому, в соответствии со сложившимися обстоятельствами, регулировал бы само устройство армии и которым бы руководствовались все без исключения воинские части.

1 марта Временный комитет членов Гос.думы продолжил свою деятельность по консолидации офицерства, выпустив объявление о сборе всех офицеров в Доме Армии и Флота «для исполнения поручений комиссии [имеется в виду Военная комиссия — прим. И.Я.] по организации солдат»[6]. Солдаты стали приходить в Исполком Совета и возмущаться действиями думы и офицеров. Меньшевистские деятели Исполкома, чтобы сбить революционный пыл солдат, попытались отсрочить на 2 часа заседание Совета, но эта попытка вызвала «бурные прения»[7]. В результате на два часа раньше запланированного открылось непросто очередное пленарное заседание Совета рабочих депутатов, а открылось совместное заседание Совета и выбранных представителей воинских частей, которое сразу же приняло острый характер[8].

Собрание открыл Соколов. Свою речь он начал с общего обзора свершившейся революции, в котором сразу обнаружил себя человеком далёким от революционного движения. Сама революция, по Соколову, началась 24 февраля — день, в который для него ничего «не выяснилось». Соколов не только не заметил 23 февраля — первый день революции, но и в остальных днях не увидел выдающейся борьбы рабочих с военно-полицейскими силами и одновременную борьбу пролетариата за солдатские и казачьи рядовые массы. Описывая события Февраля, он обнаруживает себя посторонним наблюдателем, созерцающим отдельные эпизоды революции из своего обывательского «окна»: 25 февраля для Соколова это только смерть пристава Крылова; из событий 26 февраля Соколов может сказать лишь о мятеже 4-ой роты павловцев, а 27 февраля в его речи отмечен лишь восстанием волынцев и «открытием Государственной думы». Очевидно, что Соколов был не способен дать политическую характеристику и оценку Февральской революции и продемонстрировал свою неспособность, которая была обусловлена его оторванностью от рабочих масс и революционных событий. Соколов, как и его товарищи из числа «левых» думцев (Керенский, Чхеидзе, Скобелев), были безнадёжно далеки от движения рабочих и солдатских масс, от самой революции и оказались втянуты в неё лишь после захвата Таврического дворца солдатами и рабочими.

Промямлив о революционных днях, Соколов уделил место в своей речи значению буржуазии в свершившейся революции и объявил повестку собрания:

«1) Отношение солдат к офицерам; 2) Выдавать ли оружие им [т.е. офицерам — прим. И.Я.]?; 3) Кому подчинены [солдаты] — нам или Военной комиссии?»[9].

Объявив повестку дня, Соколов сразу же попытался направить обсуждение в нужное для таких соглашателей как он русло, заявив, что солдаты должны подчиняться «и нашим, и Военной комиссии совместно»[10], то есть и революционному Совету, и контрреволюционной Думе.

Несмотря на такую «подсказку», заседание в Совете приобрело совсем другую направленность. Сразу за вступительной речью Соколова, одним из рабочих было предложено выкинуть вопрос о выдаче оружия офицерам, как вопрос, не имевший альтернативных решений: оружие должно быть под контролем солдат[11]. Следом солдат Марченко обращает внимание Совета на то, что офицеры, покинувшие в революцию казармы, сейчас возвращаются с мнением о солдатах, как о стаде баранов и с мыслями о том, что много времени не пройдёт и офицеры скрутят солдат хуже прежнего. Марченко считал, что нужно немедленно всем воинским частям дать точное руководство, как быть с офицерами[12]. Выступление солдата Градусова было ещё более определенным:

«Для господ офицеров только холодное оружие. [Для них] тоже давление. Веками душили нас, как собак. Сами дороги пробили нижние чины»[13].

Затем с более продолжительной речью выступил эсер Кливанский. Он начал с того, что рабочие и солдаты совершили революцию и свергли самодержавие, но на место царя теперь метит буржуазия. Эта сила боится народа и поэтому Родзянко издал антидемократический приказ, поскольку «хочет, чтобы рабочие и крестьяне [были] как стадо, [а] они (т.е. буржуазия — прим. И.В.) чтоб властвовали»[14]. Когда царское правительство пало, оказавшись без вооруженной силы, — продолжал Кливанский, — то растерянность Государственной думы сменилась боязнью, что солдатская, крестьянская и рабочая масса выйдет из повиновения. Родзянко и Государственная дума пугает анархией и немцем, и это действует на некоторых солдат. Порядок нужен, но нужен свой порядок — без офицеров, которые не поддержали революцию:

«Офицеры ничего не сделали. Мы, [завоевали всё] то, что имеем. Мы [боролись, а власть захватывают] Родзянко, помещики, капиталисты. Не им с солдатами общие [цели иметь. Им нужно] захватить власть в свои руки под флагом Государственной думы. [Или] они [возьмут верх], или народ [возьмет] власть для народа. Под ложным флагом [возьмут] власть против народа, разоружат, выберут наиболее верные полки и задушат. Что делать?»[15].

Чтобы этого не случилось, Кливанский предлагает не выдавать оружие офицерам, выбрать солдатам своих представителей в Совет и подчиняться только Совету, офицеры командуют только в строю, а вне строя все равны.

Своё замечательное, революционное выступление Кливанский испортил эсеровской концовкой о необходимости продолжении империалистической бойни, прикрыв её фальшивым лозунгом о «защите отечества»[16].

После Кливанского Соколов предложил организовать объединённый Совет рабочих и солдатских депутатов[17]. Затем слово взял солдат лейб-гвардии Егерского полка, который рассказал, что под влиянием воззвания Временного исполнительного комитета Совета солдаты провели выборы в своём батальоне. Были выбраны командиры рот, командир батальона из числа не сопротивлявшихся революции офицеров, а также солдатские ротные комитеты. Под влиянием офицеров были выбраны делегаты в Военную комиссию, где эти делегаты встретили враждебное отношение к революционной самодеятельности солдат Егерского запасного батальона. Делегатов отозвали из Военной комиссии, и пришли в Совет. Солдат предложил, чтобы оружием распоряжались солдаты через свои выборные ротные комитеты, как у них в батальоне[18].

Следом выступил Фёдор Линде, солдат Финляндского полка* (* — будущий комиссар Временного правительства, убитый на фронте солдатами в августе 1917 года за агитацию наступления), который сразу заявил, что если собрание не примет решение об образовании единого рабоче-солдатского Совета, то он не будет подчиняться решениям этого собрания. Линде призвал не признавать претензий буржуазии на власть, а офицеры, которые не участвовали в революции и теперь готовят передачу власти Родзянко, надо изгнать из батальонов и рот: «Добились кровью нек[оторых] свобод, не дадим обойти [себя]»[19].

По-мнению Линде, солдаты должны сами выбрать командиров и теснее сплачиваться с рабочими в борьбе против буржуазии. Он отметил, что «чрезвычайно [важно побудить массы к] энергии и [удовлетворению их] интересов» и для этого солдаты должны создавать ротные комитеты[20].

Следующим выступил представитель Литовского полка, который сразу отметил, что солдаты Петроградского гарнизона, совершившие революцию, до сих пор не входят в Совет рабочих депутатов и не имеют организации. Солдат-«литовец» обратил внимание на то, что революционные солдаты вынуждены считаться с думской Военной комиссией, захваченной офицерами, поскольку нет своей революционной организации. Солдатам необходимо войти в Совет рабочих депутатов и наравне с рабочими образовать авторитетный революционный орган власти. С Военной комиссией, — продолжал солдат-“литовец”, — отношение не порывать, без офицеров армии не может быть. Но отношения между солдатами и офицерами должны измениться: обращение к солдатам должно быть вежливое; убрать из обихода «благородий» и заменить их «господин офицер»; в строю — железная дисциплина, вне строя солдат сам решает, что делать. Солдатам «по полкам и батальонам [сверху] вниз [наладить] орг[анизацию]» путём создания «выборной комиссии». По-мнению солдата-“литовца”, «комиссия» является руководящим органом в воинской части и опирается в своей деятельности только на Совет рабочих и солдатских депутатов[21].

Вслед за «литовцем» выступил солдат Коновалов (писарь автомобильной части). Отметив, что офицер царской армии является «непременно членом той партии, которая живёт за чужой счёт», создавая своё «счастье на несчастье других», Коновалов сказал, что сохранение дисциплины возможно «только если переработать устав»[22]. Выступивший после Коновалова, солдат Кудрявцев (автомобильная часть Красного Креста) призвал солдат организоваться самим, оружие не сдавать, отдачу чести отменить: «мы санкционируем, мы сила». Нужен мир, но добиваться мира надо не с империалистическими правительствами, а с народами воюющих стран. В воинских частях должны скорее создаваться выборные комитеты, которые должны быть тесно связаны с Советом. Чтобы подчинить офицеров, можно допустить присутствие в Совете по одному офицеру от воинской части[23].

Затем говорил солдат запасного батальона лейб-гвардии Преображенского полка. В своей речи он отметил, что в гвардейских войсках особого рода офицеры — из аристократов, которых нельзя оставлять в полку, поскольку солдаты помнят «как о наши морды разбивались их кулаки». К тому же никто из офицеров не поддержал революционного движения солдат, а напротив, когда солдаты сами организовались и взяли оружие в руки, офицеры бежали от своих солдат. В настоящее время, — продолжал солдат-преображенец, — в одной из рот батальона солдаты не приняли офицеров и теперь в ней всем распоряжается выборный комитет. Такую же систему управления надо принять для всего Преображенского полка[24].

Солдат из воздухоплавательного парка заметил, что не видел ни одного офицера, который после революции пришёл бы в «радушное настроение». Офицеры при царе «играли первую скрипку в стране», поэтому, когда солдаты их части выступили, они арестовали нежелательных офицеров. Затем выбрали комитеты и депутатов, которых послали в Государственную думу[25]. После этого снова выступил эсер Кливанский и зачитал проект приказа по Петроградскому гарнизону, в котором говорилось, что выборные от воинских частей входят в Совет рабочих депутатов и объявляют себя Советом рабочих и солдатских депутатов; выборные представители от воинских частей должны прибыть в помещение Государственной думы к 10 часам утра 2 марта; оружие никому не выдавать, оружием распоряжается специально организованные ротные команды; в строю солдаты, как и прежде, подчиняются офицерам.

После оглашения проекта прения не прекратились. Следом за Кливанским слово взял Мельничук, депутат от лейб-гвардии Семёновского полка:

«Мы с оружием в руках [боролись] за свободу. [Буржуазия] примкнула [к движению], чтобы обойти [нас]. Мы — хозяева [вместе] с рабочими. Не доп[устим], чтобы [нас] обошли. Не выдавать оружие»[26].

Выступивший следом от Преображенского полка Ворошилов* (* — будущий нарком обороны СССР), отметил, что в Военной комиссии орудуют реакционные офицеры, хотят использовать народное движение, чтобы «пускать пули». Военная комиссия не должна пользоваться поддержкой и доверием, поскольку это не демократическая организация[27].

Солдат Борисов в своём выступлении призывал прекратить прения и заняться организацией солдат, чтобы устранить угрозу расстрела и сразу адвокат Соколов вносит предложение о прекращении прений, и в протоколе появляется запись: «Прения прекращены». Но следом за этой записью идёт запись выступления моряка 2-го балтийского экипажа Соколова (однофамилец адвоката), который сообщил, что у них в экипаже выбраны комитеты, контролирующие офицеров[28].

Выступившие следом за моряком руководители Совета Чхеидзе, Стеклов и Соколов подвели итоги обсуждения, предложив ввести в Исполком Совета 10 депутатов от воинских частей, которым и поручается окончательная редакция документа о новых взаимоотношениях в армии. Стеклов перечислил 7 выборных от солдат: Баденко, Садовский (Стеклов ошибочно называет Садовского — Задорским), Падерин, Борисов, Шапиро, Кудрявцев, Линде[29].

Но выступления всё продолжаются. Слово берёт Баденко. Он считает, что оружие офицерам не выдавать, а передать его в батальонные комитеты, солдаты должны организоваться в единый с рабочими Совет рабочих и солдатских депутатов. Мнение буржуазной Военной комиссии учитывать постольку, поскольку оно не расходится с мнением Совета. Баденко предложил послать в Военную комиссию солдат — представителей Совета. Исполнительный комитет, — продолжал Баденко, — принимает Приказ и рассылает его в воинские части[30].

Имя следующего оратора в протоколе отсутствует, но его речь говорит о том, что это был без сомнения солдат. Неизвестный потребовал от Военной комиссии признания новых принципов отношения солдат и офицеров. Вне строя солдаты такие же граждане, как и офицеры, необходимо вежливое обращение с солдатами и отмена «благородий»[31]. Представитель 1-го запасного пехотного полка в своём выступлении рассказал, что офицеры из полка надели красные банты и на словах все были за революцию, а на деле же оставались монархистами. Монархистами отдан приказ отбирать оружие у рабочих, расстреливать сопротивляющихся, подчинить солдат офицерам. Солдат-пехотинец настаивал на том, чтобы оружие не выдавать, а офицеров подчинить своей воле. Он требовал пригласить Родзянко в Совет и спросить у него: был ли такой приказ о подчинении солдат офицерам или нет? Никакого доверия Государственной думе, — продолжал солдат, — контрреволюция готовится, вырабатываются меры по борьбе с народом[32].

Последним в протоколе значится выступление представителя лейб-гвардии Волынского полка, который сказал, что как только у них в батальоне узнали о приказе Родзянко, то сразу же выразили своё несогласие, которое солдат-«волынец» выразил в краткой форме: «Долой Родзянко!»[33].

Протокол завершается решением собрания ввести от солдат в Исполком Совета (временно на три дня, до избрания постоянных) 10 представителей: Садовского (от саперного батальона), Падерина (от Преображенского полка), Баденко (от 1-го саперного), Линде (от Финляндского полка), Соколова (моряка 2-го Балтийского экипажа), Кудрявцева (от автомобильной части Красного Креста), Борисова, Климчинского, Баркова, Вакуленко[34].

Приведённые выше краткие выдержки из выступлений солдат на Совете свидетельствуют о том, что солдаты были возбуждены попытками Родзянко восстановить царские порядки в революционном Петроградском гарнизоне. Солдаты не желали возвращаться к старым порядкам и ясно осознавали, что буржуазия руками офицеров всеми силами стремится подчинить их себе и тем самым, вернуть царские порядки в революционную армию. Кроме того, солдаты имели вполне определённые представления о своей самоорганизации: создание верховного органа власти — единого Совета рабочих и солдатских депутатов и создание местных органов власти — ротных и батальонных комитетов. Было у солдатской массы и собственное представление о принципах существования армии в новых, революционных условиях: полный контроль солдатскими комитетами оружия и личного состава, уничтожение унизительных сословных форм обращения, полноправное участие солдат в политике, путём наделения солдат гражданскими правами вне строя.

По итогам пленарного заседания Совета были введены в Исполком 10 депутатов от солдат — эти десять человек и составят редакционную комиссию, которая оформит требования, высказанные солдатами на заседании Совета, в известный нам документ — Приказ №1.

Ужи на сковородке

Подробный отчёт о пленарном заседании Совета 1 марта, на котором было принято решение создать Приказ №1, впервые был полностью опубликован советскими историками в 1991 году в пятитомнике «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году»[35]. Но ещё ранее — в семидесятых годах — советским историком Ю.С. Токаревым, который внёс исключительный вклад в дело расшифровки протоколов заседаний Совета, были опубликованы работы о деятельности Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, в том числе и об истории создания Приказа №1[36]. В этих работах бывший фронтовик Ю.С. Токарев использовал выдержки из протокола, который сам же расшифровал.

Публикациям Токарева, предшествовали работы другого советского историка — В.И. Миллера. В 1966 году, увидела свет его статья об истории создания Приказа №1[37]. В этой статье В.И. Миллер также использовал выдержки из протокола, касающиеся непосредственно выступлений солдат.

Но самое интересное, что существует газетный краткий отчёт о заседании 1 марта, опубликованный ещё 2 марта 1917 года газетой «Известия». В этом отчёте в сжатой форме были изложены основные требования солдат, высказанные в ходе прений, а также указан персональный состав делегированных в Исполком солдат, которые составили редакционную комиссию по доработке Приказа №1. Для чего мы провели этот мини-экскурс в советскую историографию Приказа №1? Для того чтобы стала виднее заведомая и умышленная фальсификация монархистами истории 1917 года и истории создания Приказа №1. Для того чтобы наглядно продемонстрировать тот факт, что для каждого объективного исследователя Приказа №1 документальная основа его создания существует уже с марта 1917 года. Эти документальные источники создания Приказа №1 доступны для любого человека, интересующегося историей и свободного от идеологических пристрастий, но для таких заведомых фальсификаторов истории, как катковы, солженицыны и их современные эпигоны вроде стариковых — это terra incognita, то есть неизведанная земля, неопознанная область. Эти господа делают вид, что документов той эпохи не существует, и стараются заменить исторические факты своими похабными псевдоисторическими измышлениями.

Как ужи на сковороде, раскалённой историческими фактами, монархисты-«историки» вертятся и выдумывают различные «версии» происхождения Приказа №1. Так, Катков (как и Солженицын) утверждает, что никакого приказа Родзянко о подчинении солдат офицерам не было и в помине, а следовательно не было никакого массового возмущения солдат петроградского гарнизона. Таким нехитрым способом два фальсификатора от истории изымают солдат из создания Приказа №1 и «формируют» небольшую, оторванную от народа группу злоумышленников, преследующих цель развалить (заметьте — с помощью клочка бумаги!) прекрасную царскую армию. Но сталкиваясь с отсутствием подтверждающих фактов, они вынуждены напустить тумана о «тёмной» истории происхождения Приказа №1. Вместо фактов и документов главными историческими аргументами для этих «историков» являются софизмы, демагогия и просто подлоги.

Между тем, имеются воспоминания полковника Энгельгардта, который и составил, на пару с Бубликовым, приказ о подчинении солдат офицерам за подписью Родзянко[38]. Этот приказ, по свидетельству того же Энгельгардта, не был напечатан из-за категорического возражения типографских рабочих, однако известия о таком приказе получили распространение в революционном Петрограде. Катков с Солженицыным «не замечают» не только свидетельство Энгельгардта, но и свидетельства выступавших на Совете солдат, которые неоднократно упоминали о приказе Родзянко[39]. К тому же не только воспоминания Энгельгардта являются подтверждением работы буржуазии по подчинению солдат Временному комитету членов Гос.думы — главным доказательством является та агитационная деятельность, которую на глазах революционных солдат развернули лидеры Гос.думы 28 февраля. Милюков, Родзянко, Караулов и другие авторитетные думцы не только постоянно выступали в Таврическом дворце с призывами подчиниться офицерам, но и выезжали с подобными речами в казармы. Более того, краткие содержания их речей были незамедлительно напечатаны в «Известиях петроградского комитета журналистов» и таким образом, получили массовое распространение в Петрограде. Утром 1 марта, как мы уже отмечали, буржуазия продолжила свою бурную деятельность по обузданию революции: по столице был расклеено объявление о сборе всех офицеров в доме Армии и Флота. Объявление было подписано Родзянко.

Таким образом, в историографии Февраля достаточно документальных подтверждений попытки Временного комитета Гос.думы подмять под себя революционный питерский гарнизон. Но эти документальные подтверждения контрреволюционной деятельности Гос.думы, столь возмутившие революционных солдат, «историки»-монархисты «вычеркнули» из истории, как факты, ломающие их антиисторические теории.

Создание Приказа №1

Но вернёмся к обстоятельствам создания Приказа №1. Выбранные в Исполком 10 солдат вместе с адвокатом Соколовым перешли в помещение, где заседал сам Исполком. Солдаты зачитали Исполкому основные положения приказа, после чего солдатская комиссия из 10 человек и адвокат Соколов принялись составлять окончательную редакцию Приказа №1[40]. Все расположились у стола, за которым уселся Соколов, а солдаты, сгрудившись около него, диктовали ему параграфы Приказа[41]. Время от времени среди этой компании возникали споры и обсуждения[42]. Одним из таких поводов к обсуждению явился вопрос о названии документа. По воспоминаниям солдата А. Падерина Соколов предложил Приказ назвать «обращением» или «объявлением», но солдаты, знавшие особенности воинской службы, справедливо отвергли это предложения, считая, что только форма приказа способна быстро провести его смысл внутрь армии. Документ назвали приказом и пометили первым номером, подразумевая, что Совет будет издавать ещё приказы[43].

Закончив редактирование, солдаты представили Приказ №1 Исполнительному комитету Совета, где он не вызвал никаких возражений и поправок. Затем солдаты вернулись на пленарное заседание Совета и зачитали приказ перед депутатами Совета: рабочие и солдаты слушали приказ в «торжественной тишине» и по окончании чтения раздался «гигантский вздох облегчения»[44]. После прочтения Приказа №1 и его одобрения солдат Кудрявцев взял текст и отнёс в какую-то типографию, где ночью, в виде листовки, был напечатан Приказ №1 и утром распространен по частям гарнизона[45]. 2 марта Приказ №1 также был напечатан в «Известиях» Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и получил широкую огласку.

Полный состав солдатской комиссии, которая выработала окончательную редакцию Приказа №1, был следующим:

— Садовский — большевик (официально вступил с июня 1917 г, 6-ой запасный сапёрный батальон);

— Падерин — большевик (запасный батальон лейб-гвардии Преображенского полка);

— Баденко — меньшевик-интернационалист (подпрапорщик 1-го запасного пехотного полка);

— Линде — меньшевик-интернационалист (запасный батальон лейб-гвардии Финляндского полка);

— Кудрявцев — эсер (автомобильный отдел Красного Креста);

— Борисов — меньшевик (запасный батальон лейб-гвардии Литовского полка);

— Барков — беспартийный (1-ый стрелковый полк);

— Вакуленко — беспартийный (запасный батальон лейб-гвардии Егерского полка);

— Климчинский — беспартийный (запасный батальон лейб-гвардии Измайловского полка);

— Соколов — беспартийный (2-ой Балтийский экипаж)[46].

Мы видим, что история создания и авторы Приказа №1 очевидны и не являются чем-то «тёмным» и неясным, более того, существует прочная документальная база, раскрывающая сам процесс рождения приказа. Обстоятельства возникновения приказа свидетельствуют о возникновении классового конфликта между монополистической буржуазией, в лице деятелей Государственной думы, и демократическим союзом рабочих и солдат. Политической партии буржуазии придало уверенности содействие меньшевиков-руководителей Совета, которые всеми силами стремились укрепить буржуазию и передать в её руки всю полноту власти.

Действительно, обладавший неслыханной вооруженной силой, которая начисто разгромила самодержавие в столице и её окраинах, Совет рабочих депутатов, благодаря своему соглашательскому руководству, сначала сдал буржуазии продовольственную комиссию, затем сдал военную комиссию и в течение 28 февраля уже вступил в закулисные переговоры с Временным комитетом Гос.думы о передаче в её руки всей полноты власти. В этих условиях думцы, почувствовав силы и благоприятную конъюнктуру, активизировались и решили развить успех, предприняв попытку вернуть офицеров не просто в казармы, а вернуть их на таких же условиях, как и при царизме, то есть полновластными хозяевами. И здесь буржуазию ждал отпор со стороны революционной солдатской массы, которая сразу поняла, что этот путь может привести только к удушению революции, к возврату прежней тирании офицера над солдатом, помещика над крестьянином, заводчика над рабочим.

Совершали революцию солдаты в одиночку, без офицеров, более того, вопреки офицерам, сломив сопротивление офицеров. И теперь возвращение офицеров в казармы, которые в подавляющей своей массе являлись монархистами и были настроены крайне контрреволюционно, сулило только одно: возвращение дореволюционных армейских отношений, полную ликвидацию революции и неминуемый террор против солдат. Но солдаты не ограничились простым возмущением в казармах, они предприняли политические шаги, превратившие их в силу и укрепившие их положение. Прежде всего, солдаты, глядя на рабочих, стали избирать депутатов в Совет. Ещё вечером 28 февраля первые выборные от солдат пришли в Совет и попросили помощи, на что Совет предложил провести повсеместные выборы представителей солдат и утром 1 марта первые депутаты прибыли на пленарное заседание Совета.

Из речей солдат на заседании видно, что идея единого с рабочими Совета уже прочно овладела солдатскими массами. Слияние с рабочими, а также собственное представительство во властном органе сделало солдат политической силой. Другой, не менее важный, шаг — это шаг по образованию воинских (ротных, батальонных, полковых и т.д.) комитетов. Кроме того, что комитеты были образованы на демократической (путём выборов из самих солдат) основе, они явились властными органами, распоряжавшимися и регулирующими всю жизнь в казарме. Многие солдаты, придя на своё первое заседание Совета, уже рассказывали о существовании армейских комитетов в их частях, то есть ещё до принятия Приказа №1 в солдатских массах шла реализация его положений.

В истории создания Приказа №1 в очередной раз проявила свою контрреволюционность руководящая верхушка меньшевиков и эсеров. Социал-предатели открыто проявили себя не только пособниками буржуазии, стремящимися всеми силами обуздать рабочих и крестьян, сделать их безропотными и послушными жертвами интересов буржуазии, но и главным образом показали, что массы трудящихся с их интересами были бесконечно далеки и чужды социал-предателям. Главная опора верхушки меньшевиков была даже не в рабочей аристократии и темных, невежественных слоях вчерашних крестьян, пришедших на фабрику, а в самой буржуазии, в её структурах, в её финансовой, пропагандистской, организационной мощи. Именно в буржуазии социал-предатели черпали свои силы, именно её интересами они жили и за них боролись. 1 марта Чхеидзе, Скобелев, Керенский попытались сбить революционный накал солдат и подчинить своей воле революционную инициативу Петроградского гарнизона, но вынуждены были отступить перед напором солдатских масс. Приказ №1 родился и получил широкое признание в армии вопреки желанию руководителей меньшевиков и эсеров и сразу же вызвал колоссальное сопротивление со стороны буржуазно-монархических сил.

Сказать, что буржуазия и монархисты были возмущены Приказом №1 — это значит, ничего не сказать. Буржуазия и монархисты рвали и метали. Они требовали от соглашателей дезавуировать Приказ №1 и соглашатели спешили удовлетворить все требования буржуазии: так родились специальные разъяснения, названные приказами №2 и №3[47]. В этих разъяснениях, главным образом говорилось о том, что Приказ №1 относится только к Петроградскому гарнизону и к фронтовым частям не имеет никакого отношения и поэтому солдатам фронта надо потерпеть до лучших времён.

Интересен эпизод, связанный с распространением Приказа №2. Солдат А. Падерин вспоминает, что напечатанный Приказ №2 был свезён в тюках в Таврический дворец и свален в одной из комнат. Ночью, тайно солдаты-преображенцы заменили эти тюки на тюки с Приказом №1, которые в дальнейшем были переданы солдатам фронтовых частей, и таким образом вместо обещанного приказа №2 солдаты в окопах получили революционный Приказ №1[48]. Там, на фронте, многомиллионная солдатская масса уже была беременна революцией, уже разлагалась под давлением классовых противоречий и бессмысленной для солдат империалистической бойни и поэтому, вслед за Петроградским гарнизоном, фронтовые части расценили Приказ №1, как приказ им необходимый, как приказ, отражавший их коренные интересы, и двинули его в жизнь.

Антисоветчики (они же — антикоммунисты) представляют Приказ №1, как подрывную акцию группы лиц против армии России. Якобы созданный Приказ №1 был задуман для разложения фронта и гибели России. Наиболее рьяными адептами этой схемы являются монархисты (Солженицын, Катков, Мультатули, Стариков и прочие), которыми созданы целые тома подложной «истории». Эти тома фальсификата не плод графоманов и сумасшедших — эта макулатура является обоснованием и подкладкой для идеологической атаки на современных трудящихся РФ.

Поддерживаемая всеми ведущими средствами массовой информации, оголтелая пропаганда царской России, взяла на вооружение «теории» монархистов-белоэмигрантов, базирующиеся на утверждении о безосновательности революции в царской России, а значит о невозможности участия в революции широких масс рабочих, крестьян (солдат) и трудящихся. По этим «теориям» революция заменяется заговорами немцев, англичан, «жидомасонов», генералов, каких-то неведомых русофобов и прочих реальных и вымышленных исторических фигур. Революция как живое политическое творчество масс заменяется на кабинетную возню заговорщиков и тем самым рабочие и крестьяне изымаются из ежедневной политической жизни 1917 года, из революции и, в конце концов, из истории России. А раз трудовые массы не являются вершителями революции, то значит и не было оснований для неё, значит не существовало в царской России никакого классового угнетения, никаких классовых противоречий. Такая «история» царизма и революционного 1917 года крайне необходима западной финансовой олигархии и их «российским» вассалам, которые уничтожили социализм в нашей стране. Для современной правящей финансовой олигархии РФ этот белоэмигрантский «исторический» хлам, переработанный солженицыными, стариковыми и прочими, крайне необходим, чтобы стереть из исторической памяти рабочих и трудящихся РФ успешный опыт борьбы за свои права предыдущих поколений и тем самым исторически разоружить своего опасного врага (и в то же время кормильца) — трудящийся народ.

[1] — Г.М. Катков. Февральская революция, стр. 351-352.

[2] — А.И. Солженицын. Красное колесо. Февраль семнадцатого, стр. 225.

[3] — А.И. Солженицын. Красное колесо. Февраль семнадцатого, стр. 283.

[4] — Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 94.

[5] — публикация «СОВЕТЫ И ДУМА В БОРЬБЕ ЗА ВЛАСТЬ».

[6] — А. Тарасов-Родионов. Февраль. Роман-хроника, стр. 241.

[7] — Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Том 1, стр. 55//М.И. Скобелев. Гибель царизма/Огонёк, 1927, 13 марта, №11(207).

[8] — А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр.184.

[9] — Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Том 1, стр. 47-48.

[10] — там же, стр. 48.

[12] — там же, стр. 48-49.

[13] — там же, стр. 49.

[16] — там же, стр. 50.

[18] — там же, стр. 50-51.

[19] — там же, стр. 51.

[21] — там же, стр. 51-52.

[22] — там же, стр. 52.

[24] — там же, стр. 52-53.

[25] — там же, стр. 53.

[28] — там же, стр. 53-54.

[29] — там же, стр. 54.

[33] — там же, стр. 54-55.

[34] — там же, стр. 55.

[35] — там же, стр. 47-55.

[36] — Ю.С. Токарев. Приказ №1 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов/Вспомогательные исторические дисциплины, 1973, стр. 49-60//Ю.С. Токарев. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в марте-апреле 1917 года, 1976 г.

[37] — В.И. Миллер. Начало демократизации старой армии в дни Февральской революции/История СССР, 1966, №6, стр. 41.

[38] — Б. А. Энгельгардт. Крушение империи/Неделя, 1964, №51.

[39] — Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году, стр. 49; 54; 55.

[40] — А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 188.

[41] — Н.Д. Соколов. Как родился Приказ №1/Огонёк, 1927, №11//А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 189//А.Г. Шляпников. Пролетарская революция, 1924, №8-9, стр. 401.

[42] — А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 189.

[43] — Пролетарская революция, 1924, №8-9(31-32), стр. 401.

[44] — А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 189.

[45] — В.И. Миллер. Начало демократизации старой армии в дни Февральской революции/История СССР, 1966, №6, стр. 42-43.

[46] — там же, стр. 41.

[47] — Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году, стр. 156-157; 178-179.
[48] — Пролетарская революция, 1924, №8-9(31-32), стр. 402.